Читаем Томление (Sehnsucht) или смерть в Висбадене полностью

Очень грубый выговор, который невероятно портит женщин, среди них практически нет или мало красивых. Женщины с маленькими головками, с тумбообразными, или порой красивыми ногами, но тогда бездарными лицами. Бездарные лица (мужские и женские), с мелкими чертами, низкими лбами, грубо рубленными телами, ничего не значащами лицами – явный символ Одессы. Маленький город Одесса, с легендарными атрибутами, типа лестницы и Приморского бульвара, и памятника Дюку. Но, правда, с замечательным новым памятником Эрнста Неизвестного „Золотой ребенок“, который стоит перед входом в Морской вокзал.

Мелкий город с мелкой судьбой.

Я очень хотел приехать в Одессу, чтобы глянуть. Глянул. Некрасиво и очень много пошлого, а еще больше бездарного. К черту утопии. Написал, призадумался. Пожалуй, лучше так, к черту прошлые и настоящие утопии, да здравствуют будущие.

Но! Старый – еще дореволюционный – центр – теплое место, с гигантской историей, населенный призраками и фантомами прошлого. Будущее вползает в эту жизнь осторожно, медленно, но верно. Одесса отличается необычайно высоким уровнем городского ландшафта, это, именно, город. А город – это конечно, старая, дореволюционная Одесса, в которой каждый двор, каждый дом и переулок вписаны в городской особенный ландшафт. Каждый двор – это особенная городская атмосфера. Масштабы не слишком велики, но больше и не надо, есть город, который чувствуется в каждом камне, каждом названии и повороте. Удивительно хорош был этот город до революции, видимо, невероятно гармоничен был городской ансамбль. Конечно, в Петербурге этого больше и выше качеством, но там масштабы порой скрывают камерность за динамикой еще проступающей чрезмерной роскоши. В старой Одессе чрезмерной роскоши не чувствуется, но стиль и вкус во всем, даже в бездарных каменных фигурках, которые соразмерно вписаны в городской пейзаж.

И интересных лиц много больше, нежели показалось поначалу. Любопытно, десятилетние украинцы уже говорят преимущественно по украински. Они уже не знают, что Украина когда-то не была независимым государством, потому как они были слишком малы, когда это произошло в 1991 году. А через 10–15 лет это поколение начнет входить активно в жизнь, и уже никто из них и помыслить не сможет о том, что Украина может иметь какой-то иной государственный статус.

История делается на глазах, нам повезло, мы стали современниками событий, определяющих географию планеты на сотни лет вперед.

Стань сама событием, каких нет на земле.

Перейти на страницу:

Все книги серии Terra-Super

Под сенью Молочного леса (сборник рассказов)
Под сенью Молочного леса (сборник рассказов)

Дилан Томас (Dylan Thomas) (1914–1953) — английский РїРѕСЌС', писатель, драматург. Он рано ушел из жизни, не оставив большого творческого наследия: немногим более 100 стихотворений, около 50 авторских листов РїСЂРѕР·С‹, и множество незаконченных произведений. Он был невероятно популярен в Англии и Америке, так как символизировал новую волну в литературе, некое «буйное возрождение». Для американской молодежи РїРѕСЌС' вообще стал культовой фигурой.Р' СЃР±орнике опубликованы рассказы, написанные Диланом Томасом в разные РіРѕРґС‹, и самое восхитительное явление в его творчестве — пьеса «Под сенью Молочного леса», в которой описан маленький уэльский городок. Это искрящееся СЋРјРѕСЂРѕРј, привлекающее удивительным лиризмом произведение, написанное СЂСѓРєРѕР№ большого мастера.Дилан Томас. Под сенью Молочного леса. Р

Дилан Томас

Проза / Современная русская и зарубежная проза / Проза прочее / Современная проза

Похожие книги

Дети мои
Дети мои

"Дети мои" – новый роман Гузель Яхиной, самой яркой дебютантки в истории российской литературы новейшего времени, лауреата премий "Большая книга" и "Ясная Поляна" за бестселлер "Зулейха открывает глаза".Поволжье, 1920–1930-е годы. Якоб Бах – российский немец, учитель в колонии Гнаденталь. Он давно отвернулся от мира, растит единственную дочь Анче на уединенном хуторе и пишет волшебные сказки, которые чудесным и трагическим образом воплощаются в реальность."В первом романе, стремительно прославившемся и через год после дебюта жившем уже в тридцати переводах и на верху мировых литературных премий, Гузель Яхина швырнула нас в Сибирь и при этом показала татарщину в себе, и в России, и, можно сказать, во всех нас. А теперь она погружает читателя в холодную волжскую воду, в волглый мох и торф, в зыбь и слизь, в Этель−Булгу−Су, и ее «мысль народная», как Волга, глубока, и она прощупывает неметчину в себе, и в России, и, можно сказать, во всех нас. В сюжете вообще-то на первом плане любовь, смерть, и история, и политика, и война, и творчество…" Елена Костюкович

Гузель Шамилевна Яхина

Проза / Современная русская и зарубежная проза / Проза прочее