Топ-модель

Я снова чувствую приятную тяжесть рифленой рукоятки — одна актрисулька утверждала журналистам, что для неё пистолет — это холодный и мертвый кусок железа. Ничего подобного! Теплый и надежный рукотворнный кусок металла, который может спасти тебе жизнь. Не так ли?

А что касается Евгении, то она, кажется, снова меня ревнует к Павлову. Какая глупость!..

Наживаю на курок — выстрел!.. Мой избранник… какой он должен быть?.. Выстрел!.. Он должен быть сильным не только физически, но и, если можно так сказать, сильным энергетически… Выстрел!.. Я должна почувствовать эту магическую силу!.. Выстрел!.. И тогда быть может… Выстрел!.. Выстрел!..

Чувствовала себя превосходно — никогда не подозревала, что садящий пистолет может так поднимать настроение и прибавлять уверенность в собственные силы.

— Воительница ты наша, — съехидничала Женя, когда я, закончив стрельбу, подошла к коллективу. — А мы её хотели защищать. Она сама кого хочет…

— … замочит… — захихикали сестры Миненковы, — в сортире.

— Вообще-то, эта история мне не нравится, — осторожно заметил Максим. И уточнил: — История с этим телефонным козлом.

Я поняла: сестра известила всех о моем горячем „поклоннике“, упавшем, видимо, в младенчестве головой на железную тяпку. Однако, находясь в приподнятом состоянии, я бодренько заявила, что действительно уже не нуждаюсь в чужой защите. Отныне никакой квозимодо мне не страшен. При одном условии: выдадут ПМ в личное пользование.

Мое заявление вызвало добрый смех у окружающих: мне, дурехе, надо расти и расти, а также много учиться, чтобы иметь право на ношение боевого оружия.

— Но если надо, — сказали сестры Миненковы, — мы нашу Машу возьмем под свою опеку. — И продемонстрировали свои пистолетики, рукоятки которых выглядывали из кобуры злыми скунс-зверьками.

— Не надо, — искренне испугалась, вспомнив их истеричное поведение в стриптиз-баре „Полуночный ковбой“ и представив свое появление в Центре моды с двумя тетеньками, готовыми броситься с оружием наперевес на любого смазливенького топ-мальчика.

Мой непритворный испуг смешит всех. Меня успокаивают, мол, не бойся, Маруся, твои проблемы так незначительны, что можешь пока передвигаться без телохранителя. Я перевожу дух, и мы покидаем бетонное стрельбище.

Свежий хвойный воздух, синяя теплынь небес, зелень травы — что может быть прекраснее? Мне хорошо средь этого природного благолепия. Я чувствую, что больной мир города окончательно рассеялся, точно утренний тяжелый туман.

Через несколько минут происходит то, что должно было произойти. Раньше или позже. Кажется, вы, девушка, заказывали первую любовь? Заказывали! Так получите её в полном, черт подери, объеме!

На стоянку въезжает мощный, танковый джип „Гранд Чероки“ цвета черноморской ночи. По сравнению с ним все остальные машины кажутся сирыми и убогими, как деревенские родственники на поминках родного городского „нового русского“.

Потом дверца внедорожника приоткрывается… Нет, поначалу он мне не показался. Стандартная спортивно-подтянутая фигура. Стандартно-славянское выражение лица сотрудника специальной службы. Стандартная ухмылка человека, хорошо владеющего собой и обстоятельствами.

Закинув на плечо спортивную сумку, „стандартный“ начинает движение в сторону стрельбища. По дорожке, где передвигаемся и мы. Наша встреча была неизбежна, как встреча поездов, вышедших из пунктов А. и Б. по одной колее.

— Добрый день, — говорит Максим, и оттого, как он это говорит… С уважительным придыханием он говорил, так нерадивый ученик разговаривает со строгим, но справедливым директором школы.

— Привет, молодые и красивые, — получаем ответ.

— Стахов, — тут выступают сестры Миненковы. — Как там золото партии? Говорят, ищешь? Не нашел еще? А то страна ждет.

— Ищу, — простодушно отвечает. — А как ваши, „чопцы“, делишки „стриптизные“?

— Откуда знаешь, Алекс? — галдят Алла и Галя.

— Я все знаю, — усмехается, и тут наши взгляды встречаются.

Встречаются — наивный взгляд провинциальной самонадеянной девочки и взгляд, где плывут синие строгие арктические айсберги.

Во всяком случае, так мне показалось: строгие синие арктические айсберги. Это было настолько притягательно, что я не могла скрыть своего интереса к „Алексу“.

— Маша, рот закрой. Что с тобой? — услышала голос двоюродной сестры.

— А это кто? — кивнула на удаляющуюся фигуру.

И получила ответ от Максима: менхантер.

— Кто-о-о? — изумилась.

— Охотник на людей, если переводить с английского.

— Охотник на людей?

Я находилась в пространственном состоянии — было такое впечатление, что морская волна швырнула меня на сланцевые скалы.

— Кажется, нашей Марусе Стахов понравился, — смеются сестры Миненковы. — Он старый для тебя, Машка! Кот облезлый он!..

— Боюсь, что именно такие „облезлые коты“ мне только и могут понравиться.

Мой ответ вызывает смех у всех присутствующих, даже Максим Павлов щерит рот до ушей.

— Как это не печально, — останавливает всеобщее веселье Евгения, — но нам пора, — садится за руль автомобиля. — Всем пока! Машка, поехали.

Я прощаюсь с веселой компанией и плюхаюсь на сиденье.