Топ-модель

Тот меланхолично взял пачку, чуть распушил её и проговорил:

— Имеем мы, Ананий, к тебе иной бубновый интерес.

— Я так и знал, — всхлипнул лже-Арнольд. — Она меня сама пригласила на танец. А я её угостил шампанским. А она за это меня… вот…

— Маша, — с укором молвил Алекс. — Зачем же ты так? Тебя, оказывается, угостили шампанским, а ты… по голове…

— Это не я, — фыркнула. — Он сам споткнулся.

— Как споткнулся? — взвизгнул шулер. — Ну, товарищи, у меня нет слов…

Всю эту ахинею прерывает стук в дверь — Ирина Горациевна с подносом, где чай и пирожки собственной выпечке. Ее ноздреватое лицо имеет такое уморительно-стыдливое выражением, что я с трудом сдерживаю смех. Очевидно, она живет иллюзией, что её супруг лучший в мире и занимается нужным трудом на благо всего общества.

— Ирочка, — страдает тот, — мы очень заняты.

— Ананечка, ты себя не жалеешь, — и удаляется, пританцовывая на безразмерных босоножках.

— Какая приятная во всех отношениях женщина, — замечает Стахов. — Не хотелось бы её огорчать…

— Прекратите, — сопротивляется лже-Арнольд. — Я не понимаю цели вашего появления здесь?

— Нас интересует, — делает паузу Алекс и плюхает денежную пачку на стол. — Кому ты жаловался на молоденькую стервочку?.. Прости, Маша.

— Ничего, — киваю я.

— Итак?..

— Я жаловался? — изумляется Сопикович. — Зачем?

— Вспомни. Играли, пили, говорили…

— Играли, пили, говорили, — повторяет с обреченностью. — Мне же пить нельзя?

— А играть?

— Играть можно.

— Ну вот, — убедительно заключает Стахов. — Играли и говорили о бабах. С кем? С Зайченко — раз!

— А зачем это все?

— Здесь вопросы задаю я.

— Ну, когда вылечился, то встретился с друзьями…

— Из модельного бизнеса?

— Да. Я не обманывал вас, Маша…

— Фамилии, адреса, телефоны?

Через несколько минут у нас были данные на четырех персон, которые знали о том, что случилось с их приятелем на море. Расчет охотника на людей оказался точным: после выписки из больницы лже-Арнольд учинил мальчишник, где все и узнали о его неудачном походе на юг.

— Но фамилию я не называл, — утверждал. — Маша и Маша. Говорил, что эта… э-э-э… девочка мечтает стать топ-моделью. Зайченко ответил на это: мало мне «его» манекенщиц.

— Но городок-то называл?

— Дивноморск, — признался шулер, — называл.

— Прекрасно, — заключил менхантер. — Картинка как будто складывается. Да, Маша?

Я согласилась. Зачем спорить, если в упомянутой встрече «мальчиков» принимали такие действующие лица, как Всеволод Зайченко, Вениамин Соловейчик, Владимир Зубец, Лёня Бирюков. Выбирай маньяка — не хочу!

Однако, признаться, меня не покидало чувство: мы идем ложным путем. Почему? Ответ — зачем модным кутюрье-модельерам, у которых всяких разных «вешалок» хватит на сто жизней вперед, заниматься пришлой провинциалкой, донимать её сумасшедшими телефонными звонками, угрожать. И после — убить. Как это случилось с Танечкой.

Да, у этих «мальчиков» море разливанное из тех топ-моделей, кто готов на все ради карьеры в Высокой моде. Болезнь? Быть может. Но не убеждает. И самое главное: мне знаком голос Севы Зайченко и Вени Соловейчика. Трудно сказать, какие виды на меня у последнего, однако он приметно не относится к маньяку. Остается двое: Зубец и Бирюков.

Все эти соображения выказала уже в джипе, который мчал по вечернему, утомленному от прошлой жары городу. Чаю с опилками и домашними пирожками мы так и не выпили, оставив лже-Арнольда в глубоком недоумении о цели своего визита.

— Хорошо, — согласился с моими доводами Стахов. — Делаем просто: сейчас же звоним Зубцу и Бирюкову. Если кто-то из них, узнаешь по голосу.

— А что говорить? — спросила.

— Они сами скажут, — недобро ухмыльнулся мой спутник.

— Как-то прямолинейно, — позволила себе заметить. — Хитрости нет.

— А маньяки — народ бесхитростный, — с убеждением проговорил Алекс. Поймал, убил, изнасиловал, разрубил, съел — и порядок!

— Саша, как ты так можешь, — возмутилась.

— Есть такая реклама: съел — и порядок!

— Прекрати! — закричала.

— Прости, чую запах дичи, — признался. — Поймаю, шкуру живьем сдерну.

Бог мой, переживаю, что за времена и что за страна, где мы родились и живем? Не цивилизация — остров антропофагов. И набираю на мобильном телефоне номер известного модельера, хотя не верю в успех нашего эксперимента. А первым подопытным гражданином оказывается Зубец — голос вальяжный, манерный, незнакомый:

— Аллё-аллё? Я вас слушаю? Вы таки говорите? Федя, это ты?! Это ты, я знаю! Приезжай, я простил тебе твою измену. Фу-фу!

Отключив телефон, отрицательно качаю головой. Снова перебираю на панели цифры, диктуемые Стаховым. После сигнала раздается щелчок и голос голос, мне знакомый своим гадким искусственным дребезжанием.

— Да, Маша?

— Ах ты, козел! — неожиданно слышу свой голос. — Я с тебя шкуру сдерну! Убийца-а-а-а-а!

Вот такая благовоспитанная девица, читающая только великую русскую классику, правда, иногда и современную, но не классику. И что же слышу в ответ: