Топор Ларны

– Я здесь с вырами воевать не намерен, – усмехнулся Ларна, наливая взвар во второй кубок и двигая к Тингали поближе уже разделанную копчёную рыбку и мелко наструганную соленую икру. – Что я, не знаю Шромовой доброты? Обнимет по-братски, придушит, запрёт в подвале. Без топора. Тогда выбраться станет сложно, тем более – никого не поранив.

– Ох, и самоуверенный ты! – ругаться, поедая рыбу и облизывая жир с пальцев, стало гораздо веселее, чем на голодный желудок.

– Ничуть. Тинка! Я кормлю тебя, и ты голодом не мори меня. Кто собрался мстить мне из вырьих хранителей? По всему получается – ар-Нашра, им я насолил хуже прочих.

– Если всё знаешь, зачем по веревке лезть?

– Так интереснее, – улыбнулся Ларна. – Может, я хотел с тобой поужинать, второй раз за вечер, потому что оголодал за дорогу. Торопился, страфа гнал. Давай, говори толком: что знаешь?

Тингали доела рыбу, допила взвар и вытерла руки. Сыто вздохнула. Хорошо, что больше не приходится врать и умалчивать. Она рассказала всё, что знала – и ощутила, что теперь может снова – шить. Оказывается, для её работы настроение важнее вдохновения? Или одно без другого и не случается?

Было необычно сидеть рядом с Ларной и смотреть на него без страха. Удивляться: этого человека она полагала ужасным! В жизни никого не боялась столь сильно по первому взгляду, по первой оценке, влёт… Может, пояс с котятами работает, и он переменился? Глаза потеплее глядят, без прежней стальной остроты. Впрочем, тогда он был после боя, а теперь вон – пирог кушает и улыбается.

– Ларна, скажи: а меня в столицу возьмут?

– Что скрыто в уме Шрона, мне не рассмотреть, глубоко там и темно, – усмехнулся в усы бывший выродёр. – Но… попробую! Я сплавал на галеру ар-Рафтов после ужина. Так, ничего особенного – познакомиться, поговорить. Заодно выяснил: у семьи есть особняк близ Ожвы. Оттуда до столицы один неполный день страфьей побежи. Дом более похож на крепость, и рядом второй имеется, ар-Нанов. Туда и отправитесь, поплывёте с хранителем ар-Нан, я думаю. Ким учит Хола, вам наверняка надо в паре работать и привыкать друг к дружке. Ким здесь не останется, но и вам с Холом от моря уходить теперь нельзя. Так я посчитал, Тинка.

– Ох, и ловок ты учёт вести!

– Одним топором себе дорогу прорубая, до моих лет дожить мудрено, при таких-то врагах и такой славе, – вздохнул Ларна. – Не хихикай! Тебе шестнадцать, мне вдвое против того… Немного, а только как раз вторую жизнь, если в твоём счете, я всю провёл нескучно. Не умел бы думать, до двадцати бы дотянул, вот и всё. Первый выр становится последним для трёх выродёров из четырёх. Полнопанцирных в заказ берут сейчас всего два выродёра, как мне известно, поскольку я – третий – не в счет. А может, и один, – Ларна усмехнулся. – У второго был, как мне помнится, вороной страф, дурноезжий… пожалуй, именно его Хол отослал к Пряхе! Я, Тинка, много думаю. Такая жизнь у меня пошла: чем больше думаю, тем более делам своим не рад.

Ларна надолго замолчал, стал собирать еду со стола. Упаковал в мешок, достал оттуда взамен несколько листков тросна, перо и чернильницу.

– К острову не поплыву, – негромко и совсем другим тоном, серьёзным и деловым, сказал Ларна. – К отмелям прижмёмся, сторонясь Синги, и пойдём… На юг мне надо попасть. Когда мы выберем себе тихий уголок на острове ар-Фанга, выры еще будут гостить у шаара Горнивы. И хорошо: я займусь своими делами. Не приплывут галеры кландовых хвостотеров в столицу, убить не убью, есть и иные способы… Шрому и Шрону отсюда до столицы по моим замыслам идти дней двенадцать-пятнадцать. Это запомнила? К тому времени и готовься Шрома вниз, на дно, провожать. Всё сложится, как должно. Планы свои я изложу на тросне. Его передай Киму через две недели. Самое раннее – через двенадцать дней. Обещаешь?

– Да.

– И сама тогда прочтёшь. Не ранее! Иначе братец в твоих глазищах всё до последней буковки разберёт в единый миг. Тингали, не подводи меня. Я доверяю тебе очень важное дело.

– Не подведу. Но знать бы, в чем…

В дверь негромко постучали. Ларна, очень довольный посторонним вмешательством, усмехнулся в усы, запечатал сложенный тросн заранее разогретым сургучом. Подхватил мешок, в два шага оказался у окна – и покинул комнату. Выглянул из-за створки, прищурился и шепнул напоследок:

– Ты про игломёт подумай, видишь, что вечером творится: осаждают твой грот! Я хоть с пользой – накормил, другие могут пустыми разговорами занять или начать цветы дарить…

– Тьфу на тебя, – мстительно припомнила Тингали свое жалкое детское, единственное, в общем-то, злобное ругательство.

И пошла открывать дверь. Прислонилась к косяку. Ошалело глядя на… Юту, торжественного, со здоровенным букетом ядовитых для выра кувшинок, очень красивых, плавающих в огромной плоской вазе, похожей на таз. Более нелепое зрелище представить невозможно, – подумала девушка. пятясь в сторону и пропуская серо-узорчатого выра. Тот деловито втащил подарок и установил в углу. Поправил кувшинки и всем телом развернулся к столу.

– Красивые?

– Очень. Спасибо. Только что это значит?