Топор Ларны

Шрон хмуро дернул усами. Он ожидал именно этого. Втайне надеялся, что обойдется – но и ждал, и готовился, и теперь ничуть не удивился. Само собой, можно пойти на кланда войной. Но это ли теперь нужно вырам, которых очень мало и каждый – ценность для рода? А рядом люди, готовые сбросить в море прежних хозяев, захватить замки и раздавить личинок. Шром силён и одолеет полнопанцирных ар-Нашра в честном бою. Только зачем губить достойных выров? Ради нелепых условий гнильцов и отвратительной путаницы – не разобрались многие в природе прошлых обид. А ведь есть ещё и месть – обычай людей, чуждый истинным глубинникам.

Можно поступить иначе: посетить каждый замок и долго беседовать с хранителем, его семьей. Он, Шрон, умеет убеждать. Сколько потребуется времени? Вся зима – самое меньшее… Что за эту зиму натворит кланд, сходящий с ума от угрозы утраты власти и просто гибели? Подумать страшно.

Именно потому Шрон с самого начала обдумывал план: войти в столицу тайно, водным путем от срединных пустошей, явиться на большой сбор незваными. И там все решить. Но настрой хранителей понятен и вряд ли он изменится, что в целом – объяснимо. Выры в недоумении. Шром и Шрон утверждают: кланд плох! Он осаждает замки, ядом пропитывает воду и угрожает самому существованию северных родов. Он воспитывает и содержит выродёров… Каждое обвинение верно. Но семьи юга думают и об ином: чем лучше вы, выскочки—северяне? На словах вы обещаете перемены, а на деле приняли самого опасного из выродеров в семью и скрываете его от законной кары!

– Я пытался объяснить, – грустно вздохнул Шром, двигаясь от стены. – Но они снова и снова повторяли список имён, и это звучало тягостно. Ар-Нашра достойные выры, их уважает юг. Увы, именно они потеряли двоих полнопанцирных. Ар-Лимы никого в последнее время не потеряли, но заявили, что примут сторону ар-Нашра. Ар-Раги боевиты, от них был молодой Ронга и он, согласно возрасту, хотел лишь драться и веселиться. Как вы понимаете, при таком распределении мнений речь не идёт даже о слове ар-Зарра и ар-Шархов, они малы и слабы, им не прожить, если соседи перекроют южный пролив и блокируют порты.

– Но вы ведь не можете его отдать, – ужаснулась Тингали.

– Нет, конечно! – сразу согласился Шром. – Кланд это знает. Мы – ар-Бахта, изжившие в своей семье гниль. Мы никогда не отказываемся от братьев. Ларна наш брат. Значит, будем пробиваться к кланду трудно и долго. Я постараюсь никого из толковых полнопанцирников не убить при этом… Очень постараюсь, да.

– Понятно, что Ларне в столицу дороги нет, – негромко сказал Юта. – Я выслушал Шрома вчера утром, едва он прекратил бушевать, вернувшись из моря. Вот мое предложение. Ларне ничего не говорить, хватит с нас одного упрямца – Шрома. Сорг уже подготовил хорошую, надежную историю: мы отправим Ларну на пустынный остров, искать его любимую третью силу, якобы проявившую себя. Это далеко, в стороне от торговых путей. Ближние к острову земли – ар-Бахта и ар-Нан, наши родные острова, там врага нет. В столицу выступаем, как только Ларна отплывёт. И да помогут нам глубины.

На том и порешили. Ким ушёл сразу, не оглянувшись ни на кого: его внимание целиком принадлежало Холу, новому вышивальщику, желающему немедленно освоить могучее и полезное искусство. Тингали пришлось бегом догонять брата и вытаскивать из-под его куртки сверток с поясом, слушая излагаемые для нового ученика знакомые слова про нитки и душу, про главный закон – шить только своими и никогда не браться за дело, если душа к нему холодна…

Вернувшись в зал, девушка обнаружила: Шрон уже распорядился развести в переносной жаровне огонь. Теперь он обстоятельно излагал братьям историю вышивки пояса, похваливая её, сестру – умницу, названую внучку самого Сомры и, ясное дело, ещё одну гордость замка ар-Бахта… Великое дело исполнившую! Теперь Шрому есть дорога вниз, вопреки всем желтым смертям и паразитам, и пусть синеет от злости спрут, невидимый и могучий враг, натравленный на род земноводных злыми и глупыми вышивальщиками людей давно – да так и не обретший покоя.

Шром слушал, звонко топотал лапами по камню и топорщил усы, едва не прыгая на месте. Юта его всеми руками удерживал за жаровней, как велел Шром. Тингали подошла, развернула ткань и бережно уложила пояс на ладони. Тёмный, тяжёлый и, вроде, чуть влажный на ощупь.

– Шром, я должна предупредить, – виновато выговорила она. – Я ощущаю, что ты не вернешься назад такой, каким мы тебя знаем. И что воспользуешься моим шитьем, оплатив свою мечту очень дорого. Если…

Все шесть рук азартно вцепились в пояс, метнувшись над огнем и выхватив драгоценность. Зачем слушать длинные бесполезные речи? Куда интереснее в четыре глаза изучить чернь пояса, разгладить его и восхищенно засвистеть, забулькать, затопать лапами с новой силой.