Топоры и стрелы

Земли в Скандинавии были самыми скудными в Европе, а потому там имелось гораздо меньше возможностей зарабатывать на жизнь честным трудом, землепашеством и скотоводством. Земли больше не становилось, а население согласно известному библейскому завету увлеченно плодилось и размножалось.

Вообще-то скандинавы, все поголовно, были язычниками и о библейским заветах не имели ни малейшего представления. Им, как и нам с вами, что греха таить, нравился сам процесс. В конце концов критическая масса, образно говоря, лишних людей достигла всех мыслимых пределов.

Человек – создание живучее, одержимое могучей тягой к жизни. Если он вдруг оказывается в крайне стесненных обстоятельствах, то ему как-то не свойственно смирнехонько ложиться под забор и безропотно помирать с голоду. Нет уж, выжить человек старается любой ценой и какими угодно средствами.

Помянутые лишние люди быстро отыскали выход из положения. Они построили превеликое множество быстроходных кораблей-драккаров, вооружились как следует и пустились по морям грабить ближайших соседей, в том числе и Англию. Как ни старались валлийцы и шотландцы, но на острове оставалось еще немало добра, с точки зрения скандинавов, бесхозного. Англичане, конечно, печалились и материли судьбу, но кто ж им виноват, если их собственные предки вели себя точно так же, а теперь это ударило бумерангом по ним самим.

Впоследствии этих морских бродяг стали называть в Европе викингами, а на Руси – варягами. Народ был отмороженный на всю голову. От него долгие столетия никому житья не было, хоть волком вой. Англичане же не вдавались в этнографические тонкости. Они именовали весь этот сброд по-своему – датчанами.

Очень быстро среди датчан нашлись светлые головы, сообразившие, что гораздо выгоднее будет не ходить в набеги с непредсказуемыми заранее последствиями. Надо бы захватить побольше земель и вдумчиво эксплуатировать их население. Сказано – сделано.

Чуть ли не двести лет датчане принимали самое активное участие в политической жизни Англии. Выражалось оно в том, что они захватывали на острове обширные территории и устраивались там на ПМЖ. Эти земли в официальных договорах с английскими королями, стиснувшими зубы, по недостатку сил вынужденными смириться с этакими вот новшествами, назывались областями датского права.

В конце концов эти ребята решили не мелочиться. Сын датского короля Кнуд захватил всю Англию и правил ею семнадцать лет, пока не умер в преклонных годах. Фигура была значительная, без дураков. Почти все эти годы Кнуд, называемый еще Кнут и Кануд, иногда со скромным добавлением Великий, оставался королем Дании, несколько лет был еще и правителем Норвегии, владел частью Швеции. Так что в европейской политике он играл большую роль. Благо вся она в те времена сводилась к незатейливому тезису: у кого войско сильнее, тот и прав.

Как часто случалось, сыновья Кнуда оказались полной противоположностью отцу, умом, энергией и умением править государством похвастать никак не могли. Тут можно припомнить строчку из стихотворения Тараса Шевченко, «славных прадедов великих правнуки поганы». Но быть королями оба отпрыска Кнуда, Гарольд и Хардекнуд, страшно хотели.

Какое-то время они форменным образом трясли друг друга за грудки, каждый жаждал единоличной власти. Но потом у них хватило ума разделить Англию примерно пополам – то ли по-братски, то ли по справедливости, то ли как карта легла. Хардекнуд получил английский юг, а Гарольд – север с Лондоном.

Через два года после раздела Хардекнуд имел неосторожность надолго задержаться на исторической родине, в Дании, и шустрый братишка Гарольд захватил его королевство. На то, чтобы должным образом ответить братцу, у Хардекнуда не хватало сил. Он печально сидел в Дании и бормотал в адрес Гарольда разные нехорошие датские слова.

Однако печалился он всего два года. Гарольд, не совершивший ровным счетом ничего примечательного в качестве короля, умер, как говорят, своей смертью, что для европейских венценосцев раннего Средневековья в общем-то было нешуточным достижением. Престол в те времена безусловно был зоной повышенного риска.

Обрадованный Хардекнуд срочно приплыл в Англию и так энергично плюхнулся на трон, что только звон пошел. Правил он два года, ничем, как и Гарольд, себя не проявил, если не считать жесточайшего подавления мятежей подданных, несколько раз поднимавшихся бунтовать из-за того, что Хардекнуд их душил непомерными налогами.

Умер Хардекнуд отнюдь не королевской смертью. Убей его кто-нибудь, кончина была бы куда более кошерной. С королями, правившими в разных уголках Европы, такое приключалось частенько. Нет, произошло далеко не так почтенно. Лютого алкоголика Хардекнуда после очередного долгого запоя грохнул то ли инфаркт, то ли инсульт, отчего он скоропостижно и скончался. Единственное, что этот тип заработал, – сомнительную славу первого и последнего английского короля, помершего от запоя.