Торговый дом Гердлстон

Опасения Тома были не напрасны. Когда ему удалось наконец вырваться из крепких рук закона, его врагов уже и след простыл. Десяток зевак, наблюдавших драку, указали ему десять различных направлений, в которых скрылись враги. Том метался по огромному вокзалу, бросался с одной платформы на другую… Враги ускользнули между пальцев, и Том в отчаянии готов был рвать на себе волосы. Примерно через час он прекратил свои бесцельные поиски и вынужден был признаться, что Эзре удалось провести его в третий раз и что теперь ему предстоит ждать еще неделю, прежде чем он получит возможность снова сделать попытку проникнуть в тайну.

Грустный и унылый Том вышел из вокзала и нехотя побрел по мосту Ватерлоо, раздумывая над тем, что произошло, и проклиная себя за свою глупость — зачем позволил он втянуть себя в эту идиотскую драку, в то время как для того, чтобы достичь своей цели, ему надо было незаметно следить за Эзрой. Единственным утешением служила мысль о том, как крепко заехал он Эзре в челюсть. Со смешанным чувством удовлетворения и брезгливости Том поглядел на все еще кровоточившие костяшки пальцев. Криво улыбнувшись, он сунул окровавленную руку в карман, поднял голову и увидел, что к нему навстречу, с необычайно взволнованным видом, спешит какой-то румяный господин.

Мы бы погрешили против истины, сказав, что румяный господин шел; однако вместе с тем нельзя и сказать, чтобы он бежал. Такой способ передвижения скорее можно охарактеризовать как ряд последовательных, коротких и довольно неуклюжих прыжков, производивших впечатление самой крайней спешки, поскольку они выполнялись весьма корпулентным господином довольно почтенного возраста. Лицо у него блестело от пота, крахмальный воротничок обмяк и утратил всякую форму по той же самой причине. Его румяное и донельзя встревоженное лицо показалось Тому знакомым. Право же, этот глянцевитый цилиндр, эти щеголеватые гетры и длинный сюртук не могли принадлежать никому другому, кроме как Тобиасу Клаттербеку, бравому майору сто девятнадцатого полка Ее Величества.

Приближаясь к Тому, бравый воин прибавил прыти, и когда они почти столкнулись нос к носу, уже не мог вымолвить ни слова и, только пыхтя и отдуваясь, протянул юноше измятый конверт.

— Прочтите! — прохрипел он.

Том вынул письмо из конверта, пробежал его глазами и побледнел — почти столь же интенсивно, как покраснел майор. Дочитав письмо до конца, Том повернулся и, не говоря ни слова, бросился бежать в обратном направлении. Майор, еще не успев отдышаться, поспешил за ним.

ГЛАВА XXXVIII

ГЕРДЛСТОН ВЫЗЫВАЕТ ДОКТОРА

Когда Кэт после ужасной встречи в коридоре, помешавшей ее бегству, пришла наконец в чувство, она поняла, что лежит на кровати в своей каморке. В окно лился яркий солнечный свет — время близилось к полудню. Голова у Кэт разламывалась от боли, и она едва нашла в себе силы приподнять ее от подушки. Оглядевшись, Кэт увидела Ребекку. Служанка сидела возле камина на стуле, который она, видимо, принесла из своей комнаты. Услыхав шорох, Ребекка подняла голову и заметила, что Кэт пришла в себя.

— Господи помилуй, ну и напугали же вы нас! — воскликнула служанка. — Мы уже думали, вы не очнетесь. Вы же пролежали так всю ночь, а сейчас скоро двенадцать.

Кэт молчала, стараясь припомнить все, что произошло.

— Ах, Ребекка! — воскликнула она вдруг, задрожав всем телом, когда ужасное воспоминание воскресло перед ней. — Если бы ты знала, что я видела! Это так страшно! Я или сошла с ума, или это было привидение.

— А мы так думали, что это вы — привидение, — с упреком сказала служанка. — Как вы закричали — просто ужас! А потом мы смотрим: вы лежите, вся белая, в коридоре на полу. Прямо поседеть можно со страху. Это мистер Гердлстон поднял вас и принес сюда. И до чего же он расстроился, бедный старик, когда понял, что вы задумали — удрать от него хотели.

— Я здесь умру, умру! — со слезами вскричала Кэт. — Я умру в этом чудовищном доме! Не могу я тут больше оставаться. Что мне делать, Ребекка? Ах, Ребекка, Ребекка, что мне делать?

Розовощекая служанка подошла к Кэт и присела на край постели. На смазливом ее личике играла притворная улыбка.

— Что же это такое с вами случилось? — спросила она. — Что вы там увидели?

— Я видела… Ах, Ребекка, это даже вымолвить страшно. Я видела этого несчастного монаха, которого заточили в погребе. Я не выдумываю. Я видела его так же, как вижу сейчас тебя. Он был высокий, худой, в длинном балахоне с коричневым капюшоном, надвинутым на лицо.

— Господи, спаси нас и помилуй! — воскликнула Ребекка, боязливо оглянувшись. — Вот страсти-то! Меня прямо в дрожь бросило.

— Я молю бога, чтобы никогда мне этого больше не увидеть. Ах, Ребекка, если у тебя есть сердце, помоги мне выбраться отсюда. Они задумали уморить меня здесь. Я прочла это в глазах моего опекуна. Он жаждет моей смерти. Ну, скажи, скажи, как мне лучше поступить?