Торт от Ябеды-корябеды

Я направилась в ванную. Мне стало жаль женщину, которая, прихватив с собой кошку, не побоялась отправиться в далекую Москву, поставив перед собой цель найти дочь. Мать Степана на самом деле родом из Хомяково, вероятно, она возила туда крестить сына. Младенчество моего мужа пришлось на годы гонений на церковь. А мама Дмитриева, пока мальчик не пошел в школу и мог весь день находиться в садике, работала на оборонном заводе. Ей за крещение новорожденного могло влететь от начальства, да и уволить могли. Понятно, почему Дмитриев никогда не носил крест и понятия не имел о том, что побывал в купели. Надежда Андреевна не врунья, скорее всего, она в самом деле крестная мама моего мужа. Но это не дает ей права заводить свои порядки в нашем доме и командовать хозяевами. Ох, не следовало изображать радость при виде картинок с кошками, занавесок, скатерти и прочей «красоты»! Ну почему я сразу вежливо не объяснила женщине, что члены моей семьи были довольны прежним убранством квартиры и не следовало украшать чужое жилье по своему вкусу? Я схватила полотенце. По какой причине я не объяснила свою позицию тете Муре? Постеснялась, не хотела ее обидеть…

Из коридора донесся громкий голос:

– Это кто такая? С кем в приличный дом приперлась?

Я бросила полотенце, быстро влезла в джинсы, футболку, поспешила в прихожую и увидела Мэри Мур и Стива. У их ног стояла спортивная сумка.

– Не сердитесь, Бога ради, – затараторил агент. – Явились к вам ни свет ни заря.

Мэри умоляюще сложила руки.

– Виола, дорогая, простите, простите! После нашей встречи на показе стало понятно, где мама живет, я ей позвонила, предложила: «Мы очень разные, но давай попытаемся наладить отношения». Она ответила: «Собирайся! Возвращаемся в Хомяково. Я приехала, чтобы тебя, гулящую, домой вернуть. Перед соседями стыдно, спрашивают, где ты. Судачат обо мне. Вещи свои не бери, они не для приличной женщины. Краску с морды смой. Домой вернемся – пойдешь работать на ферму, станешь как все. Тогда и поговорим о налаживании отношений». Вот и прикатили к вам без приглашения. Мама, пожалуйста, давай поговорим по-человечески!

– Вот еще! Стану я со всякими беседы вести, – фыркнула тетя Мура. – Сначала приведи себя в надлежащий вид, оденься, как человек. Что ты нацепила?

– Дубленку и платье, – со вздохом ответила дочь.

– Все короткое, – процедила Надежда Андреевна. – Стоит баба, как голая. Женщина, вы кто?

– Не узнали родную дочь? – удивился Стив.

– Да узнала, моя девочка, – сказала, как топором отрубила, тетя Мура. – Нормально же одевалась! Да сбил ее с хорошего пути прохиндей. Убирайтесь отсюда по-доброму, по-хорошему!

– Надежда Андреевна, вы у нас в гостях! – не выдержала я. – Выгонять кого-то из квартиры могут только хозяева.

– Я крестная мать Степана! – рассердилась гостья. – Я главнее жены! Супруга сегодня одна, завтра другая. А я одна, навсегда! Как мать заявляю…

Мэри показала на стену.

– Вилочка, кошечки-собачки ваша идея?

– Нет, – вздохнула я.

Стив кивнул на галошницу.

– А сей предмет, инородный гость в интерьере, откуда?

Я опустила глаза.

– План А? – спросил агент.

– Ага, – кивнула Мэри.

– Мой низ, твой верх, – произнес загадочную фразу Стив. – Вынимай!

Мэри живо вытащила из большой сумки трубу серо-зеленого цвета, встряхнула ее, и стало понятно – в руках у девушки мешок.

– Раз, два…

– Три!

И Мэри, ловко накинув брезентовый пакет на голову матери, спустила его до пола.

– Мой низ, – повторил агент, наклонился и перевязал ноги тети Муры невесть откуда взявшимся ремнем.

Мэри схватила «упаковку» посередине, но Степан быстро отодвинул хрупкую девушку и встал на ее место. Все действия заняли секунды.

– Выносим, – скомандовал Стив, – кладем в машину. Кошку сажайте в перевозку, ее тоже забираем.

– Немедленно отпустите! – еле слышно донеслось из мешка.

– Утаскиваем, – кивнул Степан.

Мужчины живо ушли на лестницу.