Тосты Чеширского кота

Василий тяжело дышал. Лицо его цвело красными пятнами, мелкий пот алмазной крошкой осенял чело. Глаза блуждали, пальцы тряслись, словно он играл что-то быстрое на рояле. Нижняя челюсть жестоко плясала буги, из-за чего Васина речь заглушалась стуком зубов.

– Боюсь я, доктор, – проклацал Василий. – Ей-богу, боюсь. Остановиться не могу, а к вам – страшно. Ведь сумасшедшие тут у вас…

– Сволочь! Аспид! – закричала жена Василия и очередной раз наподдала ему сумкой по голове. – Не хочешь ты? Может, сдохнуть хочешь? Так сдохни, сдохни! Всё! Я ухожу домой. Желаешь – лечись! Желаешь – подыхай на улице, а в дом я тебя не пущу, перед детьми стыдно. Вот квитанция, доктор, мы лечение с утра в вашей бухгалтерии оплатили. До свидания.

Она положила квитанцию на стол Феропонтыча и, видимо на прощанье, долбанув Васю сумкой, выскочила из ординаторской.

Феропонтыч крякнул и пошел покурить.

– Вася, – сказал я, – нужно сдаваться. Всего пара-тройка недель. Будешь у нас блестеть как новый пятачок. Давай, Вася, вот тебе бланк согласия, подписывай…

– Боюсь я, доктор, – бубнил трясущийся Василий, – страшно мне, не могу, я ж не псих, что мне тут у вас… Наоборот, только с ума здесь сойду. И так уж, как глаза закрою, так все рожи какие-то… Открою – никого. И все время – будто по пальцам что-то ползает, а что – не видно…

– Вася! Подписывай, – уже вовсе сурово произнес я, – через пару часов совсем дело плохо будет.

– Доктор, страшно мне. Подохну я тут у вас, – заплакал похмельными слезами Василий, – как же плохо-то мне, Господи! Я ведь, доктор, молиться уже начал, меня бабушка в детстве научила, с утра молюсь, да вот не помогает пока…

– Вася, молитва – это, конечно, здорово. Но, как говорится, Богу – богово, а ты подписывай да ложись. Капельницу поставим, похмелим тебя валиумом, витаминчики дадим, и будешь себе баиньки до утра в кроватке. Никто тебя здесь не тронет.

– Боюсь, доктор! – колотился Вася в тяжелой тревоге. – Страшно, хоть убейте!

– Короче так, – сказал я, – уговаривать мне тебя некогда. Сам себе хозяин. Посиди пока в коридоре на стульчике, помолись там. А лучше всего – подумай! Другого шанса не будет, ты уже все пределы перешел. Решишь ложиться – зайди и скажи. Решишь домой – вот квитанция. Вали в бухгалтерию, они тебе деньги вернут. Времени тебе, Вася – Жабий Король, полчаса.

И я выставил его со стулом в коридорчик.

Пока Василий погрузился в пучину сомнений и тягостных раздумий, подобно Тургеневу, но совершенно по иному поводу, я принялся за работу. Мне предстояло нелегкое дело – подытожить и округло подать выводы комиссии по разбору одного шекспировского по драматизму случая. А произошло следующее:

С полгода назад, в середине весны, когда еще подмораживало по ночам, милицейский патруль заметил бегущую по ночной улице женщину, облаченную в остатки изорванной комбинации, а в остальном совершенно нагую. Заподозрив неладное, старший сержант Семенов заблокировал «уазиком» её маршрут и вежливо поинтересовался о причине столь странного внешнего вида в темноте при минус пяти градусах мороза.

Вместо благодарности женщина разразилась бешеными проклятиями в адрес сотрудников правоохранительных органов и даже попыталась расцарапать рожу прапорщику Тотошину. Милиционеры ловко свинтили яростно отбивавшуюся даму, решив поначалу, что речь идет о банальном пьяном случае, но не учуяв запаха спиртного, сообразили привезти задержанную в приемный покой психбольницы. Вот, что написал в истории болезни дежурный врач: «Женщина, на вид 25—30 лет. Кроме выраженной гематомы в области левого глаза, внешних повреждений нет. Находится в психомоторном возбуждении средней степени. Не идет на контакт. Отказывается сообщить сведения о себе. Плачет, кричит и бранит милиционеров, используя нецензурную лексику. Аффект крайне напряжен. В процессе мышления тангенциальные включения. Обрывочно сообщает об установленной в ее доме видеокамере и наблюдении за ней.

Диагноз: Галлюцинаторно-бредовый синдром.

Лечение: Недобровольная госпитализация. Галоперидол в инъекциях».

Толстые санитарки повалили подобранную на улице даму, медсестра взмахнула шприцем и, получив в замерзшую попу десять миллиграммов отборного галоперидола, уже через полчаса женщина уснула сном младенца. Наутро она стала намного более спокойной, и врач отделения пригласил ее на беседу. Дама совершенно внятно сообщила свое имя и адрес, все говорила по делу и держалась молодцом до главного вопроса:

– А что, собственно, с вами произошло?

Вот тут она снова с жарким негодованием заговорила о слежке, видеокамере в доме и ментах-мерзавцах. Доктору стало все ясно и он, продолжив курс лечения галоперидолом, отправил даму в палату, не вдаваясь в дальнейшие выяснения.

На третий день к врачу зашел мужчина средних лет, попросил о приватной беседе и предъявил корочки старшего лейтенанта милиции. Эскулап еще не успел даже насторожиться, как старлей взял быка за рога.