Тосты Чеширского кота

– Что делать? – задал он извечный русский вопрос, – и кто виноват?

Виноватым был однозначно определен пес Курсант, не вовремя привлекший внимание Пузыря своим лаем.

Что делать – было пока неясно.

Чебурген предложил взять кабинет штурмом. Предложение было отклонено как экстремистское.

– Не наш метод, – вздохнул Станиславский, – а жаль…

– Нужно по-тихому и без улик, – сказал Блюм. – Нет у нас ученого кота, можно было бы через форточку запустить.

Тут все посмотрели на Царя Додона. Размерами он не сильно отличался от кошки.

– Пошли, – сказал Бес, – лестница есть на чердаке. Нужен ещё нож, отвертка и пассатижи.

Стояла белая ночь, солнце тронуло край земли и вновь отправилось в свой вечный путь. Облака на горизонте окрасились розовым, напоминая о томившемся в заточении лосьоне.

Мы прислонили лестницу к окну майорова кабинета. Бес аккуратно развинтил решетку, установленную явно от добрых людей, а не от желающих выпить солдат. Сапожным ножом проник в зазор между тройной рамой и форточкой и довольно быстро откинул крючок.

Настала очередь Додона.

Он скинул одежду, оставшись в одних кальсонах, ужом провернулся в окно, а Бес подстраховывал его, держа за ноги. Царь Додон уперся руками о подоконник, сложился пополам и плавно сполз в кабинет майора Пузырева. С этого момента Додон и мы все вместе с ним стали военными преступниками, но нам очень хотелось выпить.

Додон осмотрелся. Шкаф был заперт, но ключик обнаружился в ящике стола. Наши флакончики были на месте. Майор аккуратно составил их в углу рядом с яловыми офицерскими сапогами и парой собачьих унтов.

Додон передал склянки Бесу и остался в кабинете майора. Завершился лишь первый этап операции.

На пищеблоке мы перелили лосьон в литровую банку. Вскрыли консервированную свеклу и набодяжили с сырой водичкой раствор соответствующего розового цвета. Толстый сбегал в роту за аптечкой, и мы в шесть рук и в три пипетки наполнили опустевшие фунфырики красивым розовым, правда, без запаха, раствором.

– А если Пузырь откроет и понюхает, – заявил Станиславский, – то пусть все претензии Самородко предъявляет. Что за херню он нам принес?

Мы побежали в Техздание, где в майоровом кабинете мерз в кальсонах Царь Додон и переправили ему фальшивый лосьон.

Далее все было проделано в обратном порядке. Шкаф заперт, ключ спрятан, форточка закрыта, крючок опущен посредством петли из лески, а решетка привинчена на прежнее место.

– Ещё крепче, чем было. Теперь Пузырю воров бояться нечего, – заявил довольный Бес.

Мы вернули лестницу на чердак и отправились пить лосьон.

На вкус он оказался ужасной гадостью, не помогала никакая закуска. Ощущение было такое, как если бы вы разжевали кусок туалетного мыла, а затем запили бы его глотком теплой водки.

Было невкусно. Но мы обещали, присягая, стойко переносить тяготы и лишения военной службы, и допили лосьон до конца.

После пьянки я позвонил Панфилу.

– Ничего, Бабай, будем еще и коньяки пивать, – утешил он меня и прочёл:

…Похолодание ушей.Вокруг – нелетная погода.Вот рай. Но ангелы у входа.И гонят нас они взашей.Толпа затаптывает снег,Дрожат от ветра кони Клодта,И я, присев на парапет,Курю и словно жду кого-то,И непривычно трезв и тих.Летят минуты и вагоны,

А сигареты, как патроны,Спасают нас от нас самих.Проспект гудит, проспект живёт.Я, с головою непокрытой,Провинциальный идиотУ легендарного гранита…

И ещё:

Ты нежная моя, моя далёкая,Тех слов, что нужно – просто не найти.Уж осени слышна походка лёгкая,А ждать так долго – ты меня прости…Уходит день. Накатывает вечером

Тоска на душу, как на землю тьма.Хочу к тебе, и жизнь моя размеченаНа вехи – от письма и до письма.Быть может, завтра, я живу надеждою,Придёт тобой надписанный конверт.Моя далёкая, ну здравствуй, моя нежная.И я начну писать тебе ответ…

21

…Через пару недель майор Пузырев чрезвычайно спокойным тоном приказал всему личному составу немедленно прибыть в Техздание.

Пузырь построил нас и принялся мерно расхаживать перед строем с портфелем в руках, не произнося ни слова. Так он гулял минут десять, постепенно багровея и двигаясь с точностью часового маятника.

Мне даже показалось, что майор вот-вот скажет «ку-ку!».

Вместо «ку-ку» майор Пузырев сдавленным голосом, стараясь не сорваться на крик, произнес: