– Не знаю наверняка, приходимся ли мы родственниками тому самому Дантесу, который Пушкина убил на дуэли, но кое-какие воспоминания по линии отца дошли. Ну, это так, частности. Отец проработал всю жизнь на заводе, мать учительствовала, обычная семья. Я рос простым парнем, учился хорошо, звезд с неба не хватал, спортом занимался, правда, ни в одной из секций долго не задерживался, надоедало. С боксом же вообще труба получилась. Тренер души во мне не чаял, считал, что стану чемпионом области, а может, и на страну выйду, индивидуально тренировал, по два раза в день, радовался как ребенок. Перед соревнованием на первенство среди боксерских секций даже перчатки подарил. Раньше, как было? Несколько спортивных обществ: «Динамо», «Спартак», «Трудовые резервы»… В общем, вручил перчатки и напоследок речь толкнул проникновенную. Дантес, говорит, вспомни своих пращуров, один из них смог завалить великого русского поэта, значит, и ты сможешь стать чемпионом. А я, как твой секундант, буду рядом. Ага, отвечаю, за пять минут уделаю. Вот только выступать мне пришлось не со своим годом рождения, а старше. Из-за лишнего веса в то время, пусть его было немного, но сверстников не нашлось. И что вы думаете? Вышел я на ринг, встал в стойку, как учили, лицо пострашнее скорчил, жду сигнал гонга, а соперник выше меня на голову, руки длинные, не сгибаясь, пятку почесать может, как в фильме Юрий Никулин делал. Да, брат, незадача, думаю, влип. Не прошло и пяти минут, как предполагал, бой закончился моим нокдауном. Ринг плыл, тренер норовил от стыда куда-нибудь спрятаться. Всем ведь рассказал, какой я отличный боец, а тут такой позор. В общем, заревел я белугой и бросил подаренные перчатки прямо в тренера. Больше в секции не появлялся.
Брат Никодим поднялся и налил в стакан воды из графина.
– До бокса я много спортивных секций посещал, по плаванию какой-то даже разряд получил, но все было не то, не мое. Знал, что где-то около меня ходит любимое занятие, совсем рядом, чувствовал всеми фибрами души. И вот однажды попалась мне в руки небольшая книжица, «Вам взлет» называлась. Автор ее, наверное, написал еще в тридцатые годы прошлого столетия. На обложке красовался то ли ПО-2, то ли подобный, ну не важно, зато там так было написано о небе, что это для десятилетнего подростка, искавшего по-своему смысл жизни, стало чуть ли не высшим откровением. Прочитав ее, и не раз, я твердо решил стать летчиком, и желание было тверже любой скалы. Ничего, казалось, не могло остановить меня на пути к заветной мечте.
Путь вырисовывался один, поступить в Суворовское училище, затем, после окончания, в училище летчиков. По крайней мере, так считал мой батя, наведший справки у знакомых. Меня так и подмывало напялить на себя форму суворовца и пройтись по местному Бродвею с гордо поднятой головой. Однако суворовцем стать было не суждено. В пятнадцать лет, на медицинской комиссии в военкомате, меня зарубил стоматолог: прикус зубов неправильный, одиннадцать миллиметров между верхней и нижней челюстью. Спросите, как это может повлиять на боевую учебу? Тогда подумал, что кушать буду много, как хлебальник открою, так армию и разорю. Слезы наворачивались, когда выходил с медицинской картой. Заключение гласило, что не годен!
Вечером с батей смотрели телевизор, он пытался успокоить по-своему, вдумчиво. Посуди сам, говорил, Никодим, ну не взяли тебя в суворовцы – не беда, можно же сразу после десятого класса поступить в летное. Многие так и делают. Ты пока не торопись с преждевременными выводами, может, ошибка какая. У нас, к примеру, на заводе тоже был случай. Принесли чертежи нового дизельного двигателя, набежало всевозможное начальство, один важнее другого, чуть ли не в драку лезут. А я глянул и говорю, что мы его, конечно, соберем, но он не запустится, тут в чертежах ошибка закралась. Они на меня всем скопом навалились, закрой рот, тебя не спрашивают, ты кто такой, занимайся своим делом, не лезь! Ну, думаю, моя хата с краю. Через неделю, как в воду глядел, ни в какую запустить не можем, кабздец. Директор аж поседел – не выполнил заказ правительства и партии, на всю страну опозорят. А начальник цеха у нас был хоть и молодой парень, но башковитый. Говорю ему: давай, Павел, внесем изменения в конструкцию, голову на отруб даю, запустится. Он сначала никак. Конструкторские бюро головы ломали, там народ не чета нам и профессионалы своего дела. Уволят нас всех, к чертовой матери, за самоуправство. Нет, не дам ничего менять. Но в душу ему мое предложение все же запало…
Как-то после второй смены просит: мол, Василий Игнатьевич, останься, пожалуйста, в ночь. Покумекаем, прикинем, что к чему. А мне какая разница, только рад. Утром мы этот злосчастный движок запустили. Много чего переделали, вплоть до изменения системы впрыска. Директор, хоть и седой как лунь, целовал нас взасос, премию выписал, телевизор на нее с мамкой купили цветной, дефицит раньше был. Так что, сынок, не дрейфь, ошибаются даже боги, если за горшки берутся!