Тот, кто дает ответы

– Ты сегодня какой-то пессимист, – ответила я. – Ворчишь, ничему не веришь. А ведь мы вышли победителями в ночной схватке.

– Мируся, ты иногда бываешь такой наивной, что хочется смотреть и умиляться, – устало выдохнул Марьян, вздрогнув, когда я стала накладывать очередной слой мази на обожженное запястье. – Вы с Матвеем не победили этой ночью. Вы просто уцелели. А братья Корсуненко не уцелели. Я убил их обоих, и это оказалось несложно. Думаешь, эти парни не хотели жить? Думаешь, они не были уверены в своей победе?

– Как ты их убил? – спросила я.

– Это был честный бой. Они напали на меня вместе с Орестом, но, когда я пронзил одного из братьев, Орест отступил и убрался вместе с Даниилом. Я прикончил второго брата и двинулся вниз, потому что дух Желанной уже овладел мной. Я ведь выполнил задание. Я погрузился в свое проклятие.

– А кто убил Михайлу Кобзаря?

– Даниил Совинский. И его сыновей ранил тоже он. Мальчишки не умели как следует держать меч в руке. Михайло думал, что выводит своих детей на простую прогулку в лес. Взял с собой термос с кофе, бутерброды в лоточках. Они шли по лесу, шутили и ели. И тут – Совинский со своим другом Орестом. Знаешь… – Марьян замолчал. Допил кофе, вздохнул. – Я все-таки добрался до компьютера отца в офисе клиники и раскопал, откуда приходили переводы. Из банка «Западный капитал». Я отправил запрос одному своему другу, он умеет добывать информацию касательно денежных переводов. И тот сказал, кому принадлежит банк. Я не удивился.

– За всем стоят Совинские. Соломия мстит за погибшего Григория. У нее ведь любовь к нему была. А ее отец желает власти. Все логично.

– Остается только узнать, где они прячут Желанную.

– И где похоронили Дарину Рыбалко. Родители должны получить хотя бы тело своей дочери.

– Должны, – согласился Марьян и устало закрыл глаза. – Черт, как же болит…

– Выпей таблетку.

– Боюсь. Ты ведь следующая в списке.

– С такими руками ты меня не убьешь.

Марьян усмехнулся и ничего не сказал.

2

Наконец обожженные ладони Марьяна были забинтованы. Я помогла ему умыться, стянула с него черную рубашку и предложила что-то поесть.

– Посмотри в шкафу, там должна быть чистая одежда, – попросил Марьян. – Достань какую-нибудь клетчатую рубашку.

– Штаны у тебя тоже грязные, – напомнила я, копаясь на деревянных полках шкафа.

Там, на этих полках, кстати, пахло полынью и домашней мятой и лежали стопки рубашек, футболок и маек.

– Джинсы тоже надо снять, – пробурчал Марьян, пытаясь расстегнуть пряжку ремня.

– Давай помогу, – предложила я.

Ремень расстегнулся легко, а когда я взялась за собачку молнии, Марьян усмехнулся.

– Не так я представлял себе этот момент, – проговорил он.

– А что, представлял?

– Конечно.

– Ну ведь еще будут другие возможности. – Я поняла, что краснею, и наклонила голову, пряча пылающие щеки.

– Стоит надеяться, – ответил Марьян, улыбаясь.

– Штаны и рубашку надо стирать. – Я схватила его вещи, пахнущие гарью и кровью, и кинулась в ванную, чувствуя себя смущенной первоклашкой.

– Да выкинь, – ответил Марьян. – У меня тут должны быть нормальные штаны в шкафу.

Я старалась не пялиться на его темно-синие боксерки. В конце концов, что я, парня в трусах не видела, что ли? Но любопытство все равно разбирало.

– Знаешь, я бы что-нибудь съел, а потом поспал, – крикнул Марьян из комнаты. – А все эти сцены со снятием штанов мы еще повторим. Но чуть позже, наверное.

– Конечно, позже. Когда на тебе будут более чистые штаны. И руки будут целы, – заверила его я.

В холодильнике нашлись лишь остатки нашего прошлого нашествия в хижину. Сыр, колбаса, три яйца и пакет с молоком.

– Будем пить кофе и есть сыр с колбасой, – сказала я Марьяну.

Тот зашел на кухню, застегивая клетчатую рубашку. Посмотрел на меня, потом приблизился и поцеловал.

– Знаешь, – тихо сказал он на ухо, – я тут подумал, что именно любовь к тебе позволяет мне оставаться человеком.

– Тогда ты должен любить меня очень крепко, – прошептала я в ответ.

– Так и будет, – заверил меня Марьян.

А потом мы пили кофе и завтракали. В домике наконец потеплело, и меня перестало колотить от холода и волнения.

– Нам надо поспать, – сказал Марьян, доедая сыр.

– Я бы не отказалась.

– Можешь лечь в комнате, а я устроюсь тут, на кухне, на диване.

– Лучше наоборот. Тебе нужен хороший отдых.

– Не возражай. Устраивайся, там свежее постельное.

Спорить мне не хотелось, я ушла в комнату и легла на большую кровать. Повозилась с подушкой, устраиваясь поудобнее, и уснула.

3

Мне снилась мать. Она была в домашнем халате и с пультом от телика в руках. Снилось, что я вернулась домой, зашла в коридор, а там меня поджидают.

– Где ты шлялась, негодница? – крикнула мать и, размахнувшись, стукнула меня пультом по голове.

– Ты же умерла, – проговорила я, удивленно таращась на нее.

– Не совсем! Я не умерла насовсем! Я еще жива, чтобы воспитывать тебя, дурочка! Зачем ты связалась с Вивчарами? Марьян убьет тебя, глупая! Прямо сейчас убьет! Уходи от них! У тебя есть своя квартира, иди домой! Ты поняла меня, Мирка? Иди домой!