Тот, кто держит за руку (СИ)

Ничего более того, что я уже вам сказала, дорогая! — фрау Ридель поднимается со скамьи и стремительно жмет мою руку. — Через десять минут будет мой автобус, — она указывает на часики на своем тоненьком, птичьем запястье, — а ваш автобус, — многозначительно, — все еще не ушел, милая Ханна. Так и не упустите его!

Я все еще, ошеломленная, стою посреди детской площадки, а шустрая маленькая «королева Виктория» успевает уже скрыться за поворотом, торопясь, как сама и сказала, на автобусную остановку.

Что это сейчас вообще было?! Неужели она приехала специально, чтобы забросать меня своими неудобопонимаемыми сентенциями и таинственными ЭКГ-фактами… У меня голова идет кругом.

Снова сажусь, снова прокручиваю в голове все только что услышанное… снова чувствую себя такой несчастной, что хоть волком вой. Я ощущаю себя пленницей темного подземелья, стены которого постепенно сжимаются, готовые вот-вот раздавить меня. Мне нужен выход! Мне нужно освобождение.

************************

Доброе утро, фрау Вебер! — окликает меня парнишка-почтальон, когда я подхожу к своему подъезду. У него в руках стопка писем и газет, из которой он споро выискивает корреспонденцию на наше имя: — Вот, сегодня только это. Всего доброго! — и бежит к своему электромобилю.

Я сжимаю в руках два тонких конверта: реклама скоростного интернета — в одном, в другом… подписанном от руки… Что это? В другом… Надрываю конверт и вижу линованный листок, исписанный мелким, размашистым почерком. Женским почерком, отмечаю я мимоходом. Написано мне… «Здравствуй, Ханна, ты меня, насколько я знаю, не помнишь, но мы с тобой все же знакомы…»

В глазах рябит, текст двоится и налезает строчка на строчку… Я оглядываюсь вокруг, словно надеюсь найти шутника, что послал мне это письмо. Вокруг никого, только два малыша неловко пинают друг другу футбольный мяч… «Здравствуй, Ханна…» Не знаю, кто эта Ленни, отправившая мне это письмо, но от дурного предчувствия внутри все сжимается. Еще раз оглядываюсь и захожу в подъезд — мне надо присесть.

«Здравствуй, Ханна, ты меня, как я знаю, не помнишь, но мы с тобой все же знакомы… Познакомились в тот самый день, когда произошла та роковая авария, из-за которой ты впала в кому и которая лишила тебя воспоминаний обо мне. Мне жаль, что это с тобой произошло, правда… ведь не случись ее тогда, мы с Маттиасом были бы сейчас вместе, и ему не приходилось бы разрываться между нами обеими. Да, ты все правильно понимаешь: мы с твоим мужем любим друг друга, любим уже давно (в прошлые выходные у нас была годовщина, и он подарил мне золотое колечко. Оно могло бы быть обручальным, не стой ты на нашем пути!). Он постоянно обещает мне поговорить с тобой, но каждый раз, как ты понимаешь, не сдерживает своих обещаний — боится травмировать твою психику. Ты и так постоянно на нервах, если верить его словам, к тому же он считает себя виновником вашей аварии — он был весь на взводе, когда вез тебя домой. Должен был собрать вещи и перебраться ко мне, а в итоге снова застрял в вашем доме… Я знаю, это звучит жестоко, но и ты пойти меня: я устала так жить! Отпусти уже его наконец. Зачем тебе мужчина, который не любит тебя? Если не веришь мне — приходи сегодня вечером по этому адресу и убедись в этом собственными глазами».

Перечитываю это письмо еще четыре раза, прежде, чем его смысл наконец-то доходит до меня… Любовница. У моего мужа есть любовница. Любовница, которой подарили на годовщину золотое кольцо. И оно могло бы быть обручальным… Если бы не я.

Тупо смотрю на указанный адрес — это где-то в районе «Адской колесницы» — и почти не дышу.

«Иногда мы просто не видим всей перспективы… Посмотреть правде в глаза…» — фрау Ридель.

«Я должен тебе кое-что сказать, только не знаю, как это сделать…» — Марк.

«… А вот некоторые настолько слепы и глухи, что дальше своего носа ничего не замечают!» — Мелисса.

Все эти странные фразы, прежде не совсем понятные для меня, враз всплывают в моей голове — разбираю их буква за буквой. Протяжно стону… Неужели все, кроме меня, знали об этом, думаю я в отчаянии? Неужели я была настолько слепа, что не замечала очевидного? Постоянные отлучки, ночные смены, новый парфюм и… гладиолусы. Утыкаюсь лицом в ладони — я стыжусь собственной слепоты. Глупая, наивная Ханна, мечтающая снова вдохнуть в разладившиеся отношения новую жизнь… Ха, как бы не так!

Дорогая, ты дома? — вваливается в нашу квартирку мой многострадальный муж. Я прячу письмо за пазуху, словно камень, готовый швырнуть ему в лицо.

Да, я здесь, — сама удивляюсь спокойствию собственного голоса.

У меня кое-что есть для тебя.

«Уж не золотое ли колечко, муж мой?», та и хочется сыронизировать мне, но я просто улыбаюсь, изображая заинтересованность.

Та-дам! — он выхватывает из-за спины коробку конфет. — Твои любимые. Налетай!

Я беру у него протянутую мне коробку конфет и даже целую его в густо пахнущую лосьоном после бритья щеку, отчетливо понимая, что это наш последний с ним поцелуй. Другого не будет… и к счастью.