Тот, кто меня купил

— У каждого свой срок реабилитации, — произносит она медленно, словно взвешивая каждое слово. Речь у неё неторопливая, но уверенная, чёткая. — Кому-то нужно больше, кому-то — меньше. Думаю, она наговорила на себя лишнего. У неё это есть — преувеличивать. По сути, Эльза уже избавилась от недуга. Теоретически. А практически — ей нужно время, чтобы прийти в себя и переболеть тем горем, что на неё свалилось. У неё зависимость от седативных препаратов, в частности — от транквилизаторов. Это… не совсем наркомания, хоть она и утверждает обратное. Препараты ей прописывал врач. А дальше… Когда человек живёт в постоянном напряжении, на грани срыва, подобные лекарства с одной стороны помогают, а с другой — становятся привычкой. Хочется ещё и ещё. Чтобы не чувствовать боль и уйти от реальности. Пусть побудет здесь. Не торопите её. Отсюда уходят, когда обретают уверенность. Пока ещё ей этого не хватает.

Мне хочется спросить, правда ли то, что о ней говорят, но как о таком спрашивать? Я даже не пытаюсь. Может, Эльза и права: какая разница, что им помогает? Лишь бы толк был. И, судя по всему, прогресс есть.

— Ты хотела позвонить, — напоминает Ульяна. Я спохватываюсь, потому что успела забыть о своих намерениях.

— Да-да, конечно, — бормочу я и, вскочив, иду за женщиной.

Мне страшно. Банально страшно. Я как нашкодившая кошка. И, зная, Гинца, я представляю, что сейчас будет.

55. Эдгар

Когда мне позвонили эти два олуха, я ушам своим не поверил. Тая пропала. Исчезла. Телефон её молчит, и куда могла деться моя жена из университета, если кто и знал, то не они.

Я сразу же выехал. В голове рвались снаряды, в глазах темнело. Челюсти я стискивал с такой силой, что зубы не выкрошились только чудом. Я готов был убивать. Всех. А этих двух идиотов — в первую очередь.

Пока ехал, сделал несколько звонков. Надо было с чего-то начинать. Я не хотел думать, что всё плохо. Я найду её, чёрт побери, и тем, кто к ней хоть пальцем прикоснулся, круги ада покажутся милыми игрушками из глубокого детства.

— Мы можем найти её по выключенному телефону? — спрашиваю я своего старого знакомого, бывшего сотрудника известной структуры.

— Неофициально — можем. Но если предполагать самое худшее, то Таисия твоя в одном месте, а телефон — совсем в другом. Надо хотя бы от чего-то оттолкнуться, чтобы начать поиски. Или ждать, пока не позвонят те, кто её украл.

Ждать я не хотел. И отталкиваться решил всё же там, откуда она пропала.

Перепуганная Синица побледнела так, что в гроб некоторых краше кладут. Она ничего не знала.

— Мы сразу после консультации расстались. Я думала, она домой, — лепечет Линка помертвевшими губами, и её начинает трясти, как от холода. — Я ж экзамен завалила. Договаривалась. В библиотеку пошла. Она сказала, что за мной приедут. Но я хотела в общагу. Сколько можно у вас ошиваться. Но Тая ж не слушала. Ничего не понимаю.

Потом её подбрасывает, как куклу-неваляшку.

— А вы Ольку спросите! Они вместе уходили! Может, Олька что-то знает!

Какая Олька?.. Я с трудом соображаю, но Игорь кивает, доставая телефон. Кажется, эта та самая мышка-тихоня, что на свадьбе была. Да. Точно. У Игоря номер её телефона? Кажется, я чего-то не знаю.

Я вижу, как мой водитель хмурит брови. Бросает отрывистые фразы. Лина мечется и трещит без умолку, и мне стоит большого труда не одёрнуть её, не наорать. Я каким-то чудом помню про её интересное положение и сдерживаюсь. Но зато не понимаю ни слова из разговора Игоря и Ольги.

— Она что-то знает, — говорит он, как только нажимает на красную кнопку. — Юлит. Если ты разрешишь, я нажму. Встречусь с ней.

У Игоря — звериная интуиция. Я уже не раз убеждался в этом, поэтому киваю, давая «добро».

— Я с тобой, — бросаю ему на ходу. — Костик, отвези Лину домой. К нам домой, — уточняю. Мне не хватало сейчас только Синицу потерять. Тая с меня голову за неё снимет. Тая… я не хочу думать, что с ней что-то случилось. Не могу.

— Я бы хотел поговорить с Ольгой наедине, — сжимает твёрдо челюсти Игорь. Высший пилотаж. Меня только что отбросили в сторону, а я даже не делаю попыток показать, кто в доме хозяин.

— Я. Еду. С тобой, — чеканю каждое слово и штурмую переднее сиденье с таким видом, что пусть попробует рискнуть меня тронуть или возразить. Игорь мрачнеет и заводит машину. Что бы у него внутри ни творилось, трогаемся мы мягко, словно он младенца из роддома везёт. Вот же выдержка.

— Поговоришь с ней сам. Я посижу здесь, — иду на компромисс, потому что понимаю: я там не нужен, и только всё испорчу.

Игорь расслабляется. Это настолько явно, что хочется сделать какую-то гадость. Сказать что-то резкое. Я бешусь. Схожу с ума.

Мы подъезжаем к какому-то дому. Это спальный район, зачуханный до невозможности. Таина тётка и то в лучшем месте живёт. Не знаю, зачем я думаю сейчас об этом.