Тот, кто называл себя О.Генри

Четырнадцать лет просидел он в одиночке, в затхлом колодце, без кровати, без одеял, даже без света. Когда кто-нибудь из стражников пытался сделать уборку в его логовище, Айра бросался на него. И тогда начиналось развлечение самого худшего сорта. Эти садисты осиливали Маралата, избивали его резиновыми палками и подвешивали к потолку за кисти рук. Ну скажите, как может уживаться пуританство в нашей стране с подобной средневековой мерзостью? Я этого не могу понять, простите.

Однажды, когда Маралат задушил стражника, его решили перевести из одиночки в стальную клетку, построенную в конце восточного коридора в корпусе «Б». В таких клетках содержатся особо опасные преступники. Они день и ночь освещены яркими эдиссоновскими лампами, и около них стража обычно усилена. Вам еще придется это увидеть.

Узнал я о переводе «Дьявола» в канцелярии начальника тюрьмы. Сейчас уж не помню, с каким поручением послал меня Уиллард в тот корпус. Полковник, я повидал в жизни не меньше вашего, но то, что произошло тогда. Войдя в коридор, я прошел мимо нескольких стражников. Они стояли вдоль коридора как солдаты, взяв наизготовку деревянные шесты с заостренными концами.

— Эй, ты, в сторону! — крикнул мне один из них.

Я прислонился спиной к стене, не понимая, для чего эти палки и столько народа. Вдруг дверь в конце' коридора распахнулась и в проеме появился человек. Он был выше всех на целую голову, хотя шел ссутулившись и весь подавшись вперед, как будто непрерывно падая. Руки его свисали вниз, как у гориллы, одежда была разорвана. И самое страшное — у него не было лица. На меня глянули пустые, бессмысленные глаза животного, затравленного, несчастного. Бесконечно несчастного, Эль…

Стражники подталкивали Маралата вперед своими шестами. Они были похожи на бестиариев, выгоняющих на арену римского цирка медведя. Когда Маралат протащился мимо меня, я увидел на его левой ноге деревянный «орегонский сапог», который у нас применяют для особо буйных. Грубо вытесанная колода со стальными шипами внутри. И тогда я понял, отчего у него такая падающая походка.

Его провели к корпусу «Б», загнали в клетку и к решетке прикрепили табличку с надписью:

«ТЮРЕМНЫЙ ДЬЯВОЛ»

Скоро слава о «тюремном дьяволе» распространилась по всему городу. Я уверен, что слух о нем пустил Реджинальд Коффин, старый начальник. Он сообразил, что кое-что может заработать на этом деле. За двадцать пять центов горожан пропускали через восточные ворота к клетке и разрешали взглянуть на существо, которое четырнадцать лет назад было человеком.

Однажды я заговорил о Маралате с доктором Уиллардом. Уиллард, по своему обыкновению, сначала проклял всех, начиная с сенаторов от нашего штата в Конгрессе и кончая надзирателями в Колумбусе, а потом вдруг сказал, что «дьяволу» место не в тюрьме, а в сумасшедшем доме.

— У него внутричерепная опухоль надкостницы и часть мозга парализована. Сосуды зажаты — и нет нормальной циркуляции крови, понимаете? Если сделать трепанацию черепа и удалить опухоль, он через месяц станет нормальным человеком. Да что говорить! Если начистоту, так он в сто раз лучше тех, которые сидят в этом паршивом Колумбусе.

Лучше губернатора штата, лучше шерифа и всех остальных отцов города. Он герой, Бэдди. Настоящий герой. За то, что он сделал на Каналтоунских угольных копях, ему следовало дать Золотой крест, а вместо этого он выставлен в клетке на всеобщее позорище.

И Уиллард рассказал мне такое, полковник, что все понятия о чести, доблести и о долге перед людьми пошли к чертовой матери.

Айра Маралат работал у бремсберга, на открытом угольном карьере. Бремсберг — это узкоколейная наклонная железная дорога, по которой движутся вагонетки. Вниз скатываются груженые, своей тяжестью подтягивая наверх пустые. Там, наверху, их нагружают, а нижние тем временем опоражнивают, и все повторяется сначала. Бремсберг похож на весы, чашки которых никогда не находятся в равновесии.

Аира стоял около рельс, когда оборвался тяговый трос и сверху, набирая скорость, помчалась вагонетка. Тысяча пятьсот фунтов угля и металла с визгом и скрежетом лавиной рухнули вниз, туда, где на разгрузочной площадке работало шестнадцать рудокопов. Несколько секунд — и от них остались бы только изорванные в клочья тела и воспоминания.

Был один шанс на спасение этих людей, только один шанс, и Аира Маралат использовал его. Может быть, в тот момент он делал все бессознательно, только сначала толчок мысли, а потом руки, сильные, добрые руки рабочего сделали то, о чем не успела додумать голова.

Он схватил тяжелую шпалу — первое, что подвернулось под руку — и, когда вагонетка как призрак проносилась мимо, швырнул ее в раму между колесами. Вагонетка на полном ходу опрокинулась в сторону Аиры, обломок шпалы плашмя ударил его в грудь и отбросил в сторону. Шестнадцать жизней были спасены, а разбитое тело гиганта Маралата отправили в госпиталь.