Тот, кто не спит

Под развесистой кроной дуба на коричневой бархатной скатерти аккуратными рядами располагались искусно сделанные браслеты, серьги и ожерелья из серебра. Глядя на них, Симона снова забыла о себе. Ее поразили не только мастерски сделанные украшения, но и смелость маленького продавца, в одиночестве стоявшего в столь безлюдном и совершенно неподходящем для торговли месте. Дым, вырывавшийся из отдушины в земле, захватил столик и стелился над сокровищами, то закрывая, то открывая их взору Симоны, что добавляло остроты впечатлению.

– Здесь тепло, – объяснил Григориос с улыбкой. – Вы только посмотрите, – засуетился он вокруг стола. – Для вас вся эта красота за бесценок. Не изволите примерить эти чудесные серьги? Я создал их специально для такой прекрасной дамы, как вы, – сказал он и протянул ей пару серег в виде переплетения тонких серебряных нитей виноградной лозы.

Они были и впрямь восхитительны. Григориос удовлетворенно кивал, наблюдая за нескрываемым восторгом Симоны.

– Тонкая работа, – заметила она, вежливо улыбнулась и положила серьги на место.

– Но ведь они вам понравились, – искренне и совершенно по-детски удивился мастер Григориос.

– Быть может, в другой раз. К тому же мне больше нравится роза. Вон та, – кивнула она в дальний правый угол – туда, где на темном бархате выделялась единственная среди серебряных поделок золотая роза.

Григориос посерьезнел. Прихрамывая, он обошел стол, взял розу и протянул Симоне. Он посмотрел ей прямо в глаза, и на мгновение по лицу его пробежала тень.

– Не проблема, расплатитесь, когда будет возможность, – улыбнулся он и стал деловито разглаживать ладошкой бархатную скатерть.

– Даже не знаю, – засомневалась Симона.

– Вы ведь часто здесь ходите, – сказал он. – Я вас видел раньше.

– Странно. А я вас не видела, хоть и стоите вы на самом видном месте.

– Горожане поглощены своими мыслями, – грустно заметил карлик. – У каждого свои заботы. Все бегут, мало что замечая вокруг.

– Я занесу вам деньги сегодня или завтра, – пообещала Симона.

– Договорились, – улыбнулся Григориос.

До выхода из парка оставалось меньше километра, и Симона прошла их медленно. Удивительно, но она не испытывала ни малейшей неловкости из-за розы. Напротив, напряжение дня не просто спало, оно было полностью уничтожено мастером Григориосом. У Симоны возникло чувство, что она только что проснулась – свежая и отдохнувшая. Наслаждаясь уходящими красками осени, она больше не искала знаков, от которых зависело что-то жизненно важное, а именно связанное с покинувшим ее мужем. Что-то внутри нее безвозвратно сгорело каких-то несколько мгновений назад, но что именно, Симона не знала, не находя ответа ни внутри себя, ни в окружающем мире. Она снова вспомнила о странном поведении Ники. Подруге четвертый десяток, а она живет одна, и кроме как о книгах да количестве посетителей магазинчика не рассказывает, не считая поверхностных разговоров ни о чем. Разговоров о своем прошлом Ника избегала, так что никто из окружения не знал о ней ровным счетом ничего, кроме того, что было очевидно: одинокая женщина, живущая в мире книг, держательница небольшого, но популярного в городе книжного магазина. Вот, собственно, и все. Симона так и не нашла ответа на вопрос, куда могла отправиться Ника утром субботнего дня, заперев магазин в самое посещаемое время.

Войдя в дом, Симона сняла куртку, размотала шейный платок и задумчиво посмотрела на свое отражение в зеркальной стене холла. Заиграла тема Лебедя из «Карнавала животных» Сен-Санса. Номер звонившего не определился.

– Люка, – прошептала она и схватила трубку. – Люка! – воскликнула он срывающимся от волнения голосом.

– Снова проблемы, Симона? – послышался голос шефа.

– Сейчас я все объясню, – спохватилась она, но тот резко перебил, сказав тоном жестким и не терпящим возражений:

– Не трудитесь, потому что с сегодняшнего дня вы уволены.

В трубке послышались короткие гудки. Симона посмотрела на телефон ничего не понимающим взглядом. Она выронила из рук пакет, села возле зеркальной стены на стул, склонила голову и заплакала, тихо всхлипывая и вытирая нос кружевной манжетой рубашки.

Глава 7,

в которой Иона обнаруживает в себе новые способности, спасает Странника и слушает его рассказ

Разноцветные слои непрерывно плывущего под ногами земного пирога с непривычки вызывали головокружение. Иона снова крепко зажмурился. Вот уже час, как он сидел на скамейке возле дома, смотрел на землю под ногами и пытался адаптироваться к новому ви́дению. Состояние было сродни тому, что случается с вестибулярным аппаратом во время сильного ветра, когда смотришь на танцующие тени деревьев под ногами. И снова Иона прошил взглядом слои земли. Ближе к поверхности был песок и камни, потом к ним присоединялась вода, еще ниже – рвущийся наружу пар. Иона падал все ниже и ниже, – туда, где полыхал огонь. И снова толчок, на этот раз в груди. Иона смотрит в небо на плывущие облака, потом закрывает глаза и открывает их. Упражнение давалось нелегко.