Тот, кто следовал за мистером Рипли

Небо стало мало-помалу светлеть, но внизу было темно, и редкие деревенские фонари еще не погасли. Том услышал отдаленный собачий лай и ощутил неприятный холодок: он догадался, что это лают за Стеной сторожевые немецкие овчарки. Голоса собак звучали довольно мирно, возможно, они просто переговаривались между собой, бегая вдоль Стены на поводках, которые скользили по проволоке. Том отвел глаза от призрачного отраженного свечения прожекторов и прислушался. Он ожидал услышать шум машины, надеясь, что, кто бы ни был послан за деньгами, он не появится со стороны поля.

Он поставил чемодан на пол, придвинул его к самым ногам, достал револьвер и снял с предохранителя, после чего снова положил его в карман. Тишина. Безмолвие было абсолютным, и Том подумал, что если бы за стеной кто-то притаился, то было бы слышно, как тот дышит. Он коснулся стенки рукой. Деревянные некрашеные доски уже потрескались от старости.

«Чего я, собственно, добиваюсь? — подумал он. — Зачем я здесь остался?» Чтобы еще раз взглянуть на похитителей? Так в темноте их все равно не разглядишь. Затем, чтобы испугать их и сберечь деньги? Вот уж нет! Чтобы спасти Фрэнка? Тоже нет, потому что его поступок скорее может навлечь на Фрэнка беду. Надо наконец признаться хоть самому себе: он их ненавидит, этих киднепперов, и горит желанием им отомстить. Том понимал, что это противоречит всякой логике, потому что он один, а их может оказаться несколько человек, и тем не менее он здесь — подставляет себя под пули, причем его убийцам будет очень легко скрыться с места преступления.

Внезапно до него донесся шум мотора. Звук шел от Альт-Любарс. Может, это Петер решил уехать? Нет, машина, урча, приближалась, и Тому уже был виден свет фар. Автомобиль полз по немощеной дороге, ныряя и подскакивая на ухабах. Ярдах в десяти от сторожки машина остановилась. Тому показалось, что она вишневого цвета. Он прижался к стене и осторожно выглянул из-за угла, поскольку свет фар не достигал строения.

Задняя боковая дверца отворилась, и показалась фигура человека. Фары погасли, и человек зажег ручной фонарик. Это был коренастый мужчина. Он держался уверенно и замедлил шаг только тогда, когда свернул с дороги и пошел по полю, затем остановился, обернулся назад и махнул рукой, видимо давая знать оставшимся в машине, что все в порядке. Тому только оставалось гадать, сколько там еще человек. Похоже, что не меньше двух, поскольку этот вылез с заднего сиденья.

Человек с фонариком приближался медленно и осторожно. На ходу он сунул руку в карман и что-то достал — очевидно, это был револьвер. Он подходил с правой стороны и направлялся к задней стене сторожки. Рипли стиснул в руках ручку чемодана и, едва человек обогнул угол и ступил под навес, размахнулся и со всей силой ударил его чемоданом по голове. Удар был негромким, но достаточно сильным, потому что человек покачнулся и начал падать, при этом стукнувшись затылком об стену. Том тут же нанес ему еще один удар. Ориентируясь на белый воротник рубашки, поверх которой был надет черный свитер, Том ударил его и в третий раз — теперь уже рукоятью револьвера. Человек не издал ни звука, не пошевелился. Рядом с ним на полу лежал зажженный фонарик.

— Попался? Свинья паршивая! — заорал по-немецки Том и дважды пальнул в воздух. Потом он выкрикнул что-то еще, громко выругался и несколько раз ударил ногой по дощатой стене. Том сам не узнавал своего голоса — настолько истерически он звучал. Из-за Стены послышался возбужденный лай собак.

Раздался резкий стук захлопнувшейся дверцы, и Том вздрогнул, как будто в него выстрелили. Он выглянул из-за угла как раз вовремя, чтобы увидеть, как человек за рулем убрал ногу и закрыл переднюю дверь. Темная машина без огней дала задний ход, прошла по грязному проулку, выехала на Альт-Любарс и уже с включенными фарами, наращивая скорость, стала уходить в сторону шоссе.