Тот, кто виновен

В надежде, что отец снова обращается к Марку, а не ко мне, я застыл на своем месте. Сгорая от чувства вины и стыда, потому что был слишком труслив, чтобы встать и поддержать брата.

– Думаешь, мне нравится убивать?

Он громко застонал. Потом повторил свою вчерашнюю вступительную речь:

– Я привел вас сюда, чтобы научить тому, что учителя не преподают в школе. Охотиться. Собирать. Убивать. И уметь терять. Это самое важное. Любовь делает человека мягким. Потери закаляют!

Слова сыпались на меня, как удары.

– Я научу вас выживать. И покажу вам все то, от чего общество, – он выплюнул это слово, словно это было собачье говно, неожиданно попавшее ему в рот, – от чего это общество, там, снаружи, пытается уберечь вас. Эти либеральные засранцы, эти благодетели человечества и святоши, которые не учат вас никаким, абсолютно никаким настоящим эмоциям, которые вы должны ИСПЫТЫВАТЬ, если хотите выжить в мире: страх, трепет, робость, агония, хандра.

Я задавался вопросом, знал ли отец, что из начальных букв перечисленных ощущений вновь складывается слово СТРАХ, или же то зло, которое жило в нем с несчастного случая с Санди, превратило отца в бесчувственную и безвольную машину. Последнее предположение, несмотря на свою жестокость, имело в себе что-то утешительное. Мне не хотелось, чтобы это был он сам. Я скорее был готов примириться с тем, что в моего всегда такого добродушного, мягкого, жизнерадостного отца вселился дьявол, что его изнутри разрушал рой каких-то злых клещей или пауков, чья паучиха-королева проникла в его мозг и оттуда управляла отцом, кусая его в неокортекс и заставляя его совершать дикие поступки.

– Симон? – услышал я свое имя. Сколько злости и агрессии в одном-единственном слове.

Я по-прежнему не решался поднять глаза. Но еще больше я боялся ослушаться его приказа.

Быстрыми шагами он пересек хижину, распахнул дверь и указал на летний дождь, который недавно начался:

– Вот это настоящая жизнь. Место откровений.

В его глазах что-то погасло, словно перегорела лампочка.

– Страдания формируют характер, – рявкнул он. – И вам нигде лучше не научиться страдать, чем здесь.

Он снова захлопнул дверь. Мне показалось, что комната стала меньше, словно съежилась за последние секунды. Пророчества отца еще не закончились.

– В последующие дни вам придется встретиться с дикими животными, побороться с непогодой. Вы будете расставлять капканы, переходить болота и убивать.

Он по очереди поймал наши взгляды. Сначала Марка, потом мой. До меня постепенно стал доноситься запах трупного гниения, исходящий от мертвого животного, которого я все больше ассоциировал с моим отцом.

– Правда, нет места лучше, чем этот остров, чтобы научить вас страданию! – добавил отец.

Глава 54

ЙОЛА

Она потеряла контроль. Полностью.

Над своей ногой, которая беспомощно болталась ниже колена, над своим ртом, из которого сами собой вырывались странные крики, и над мочевым пузырем, который опорожнился в тот самый момент, когда дикий кабан клыками разорвал ей джинсы. На внутренней стороне бедра, там, где проходят артерии или вены – или что-то еще, что дико кровоточит, – Йола точно не знала; лишь то, что это место лучше не повреждать.

Было темно, невозможно темно, потому что дождь уже успел потушить в низине последние языки пламени после взрыва. Йола видела только тени и пару глаз, которые парили перед ней. В ее фантазии кабан мутировал в мамонта, способного проглотить ее целиком.

К счастью, во время первой атаки кабан порвал только джинсы, не повредив плоть под ними, но он наступил ей на левую лодыжку, отчего Йола чуть было не потеряла сознание. Сейчас зверь, хрюкая, отошел назад, и Йола в любой момент ждала новой атаки.

– Я ЖЕ НИЧЕГО ТЕБЕ НЕ ДЕЛАЮ! – закричала она и сама тут же зажала себе рот рукой, испугавшись собственного голоса. Она, черт возьми, понятия не имела, нужно вести себя тихо при встрече с диким зверем или, наоборот, шуметь. Убегать или замереть на месте. Но интуиция подсказывала ей, что шум и суета не улучшат ее положения.

А о том, чтобы убежать, не могло быть и речи. Разве что попытаться отползти назад, и это ей нужно сделать. Как-то нужно выбраться из этой опасной зоны. Ничего другого Йоле просто не оставалось.

Она шмыгнула носом, вытерла тыльной стороной ладони мокрые глаза, почувствовала запах навоза и собственного пота.

Дикий кабан выжидал – видимо, кровоточащая рана слишком его измотала, – и Йола воспользовалась секундами, чтобы отползти влево. Прочь от зверя. Подальше от дерева. Сидя, она мучительно медленно отодвигалась от дуба в надежде, что сможет как-нибудь дать понять животному, что она не опасна. Расстояние увеличивалось сантиметр за сантиметром. Йола продвигалась, полусидя, полулежа, вверх на небольшое возвышение. Животное, чьи контуры все сильнее вырисовывались в темноте, очевидно, не выпускало ее из виду. Оно ревело, хрюкало и жутко воняло. В какой-то момент Йола уже приготовилась к следующему удару, но кабан, фыркая, только обозначил атаку, а потом ограничился лишь коротким прыжком вперед.