Тот самый (СИ)

Когда мы двинулись в направлении, противоположном тяге крючка, живот заболел сильнее. Так и хотелось задрать рубаху и отцепить мерзкую железяку. В крайнем случае — оторвать с мясом… Я даже заглянул один раз, отвернувшись, чтобы шеф не увидел. Разумеется, никакого крючка не нашел.

— Потерпи, — Алекс смотрел на дорогу. Баранка в его руках ходила ходуном — ехать пришлось по бездорожью, виляя между влажными кочками. — Скоро всё закончится.

— Я ведь оттуда не вернусь? — я не хотел спрашивать. Честно не хотел. Оно само вырвалось.

— Есть такой прогноз, — не стал кормить ложными утешениями шеф.

Я рассмеялся.

— Правильно, одобрил Алекс. — Амор фати — вещь неплохая. Если пользоваться с умом.

— Да я не об этом, — я вытер слёзы — платок, подаренный отцом Прохором, вновь окрасился розовым. — Я больше об иронии судьбы. Только всё начало налаживаться…

— Ты о Мириам? — значит, от шефа не ускользнули мои амурные поползновения.

— И о ней тоже, — я всё равно смутился. — Но больше всего о… Вас. О девчонках. Даже о… о Котове. Вы мне нравитесь.

— Но-но, — Алекс притворно отодвинулся подальше. — Вы мне это прекратите. Я ваших амурных вкусов не разделяю.

Шутка была так себе. Но она, как ни странно, помогла.

— Мириам сказала, что любит меня, — слова опять вырвались против воли. Да что со мной такое?

Алекс понимающе усмехнулся.

— Что, не верите?

— Да нет, почему же… — он вежливо пожал плечами. — На то она и женщина.

— Что вы имеете в виду?

Ну почему с Алексом ничего не бывает просто? Даже сейчас, перед самой…

— Она создана для того, чтобы любить, — сказал шеф. — У каббалистов это называется «Шхина». Женская ипостась Бога. Точнее, его материальная половинка, воплощенная в живом человеке.

— Вы говорите иносказательно?

— Вообще-то, вполне предметно, — поморщился Алекс. — Мириам — воплощение Софии, святой блудницы, призванной любить всякого, кто встречается ей на пути… Как это там?.. — «Ибо я первая, и я последняя. Я чтимая и я хулимая» — процитировал он нараспев. — Так что не бери в голову, кадет, — он послал мне ободряющий взгляд. — Ты далеко не единственный в очереди.

Подумав, и что-то для себя решив, он похлопал себя по груди и вновь вернул руку на руль.

— Как, и вы тоже?.. — моему удивлению небыло предела.

Глупо. Как глупо всё выходит…

— Я же мужчина. И естественно, видя красивую женщину, начинаю её любить. Автоматически.

Он замолчал. Мы давно уже выехали на дорогу и вклинились в поток машин. Который именно в эту минуту решил превратиться в пробку. Капитальную такую. Часа на два…

Алекс нетерпеливо посигналил. Открыл дверцу, взлетел на подножку и оглядел железное стадо с высоты. Снова сел за руль и бросил:

— Там, под сиденьем пошарь…

Я послушался.

— Мигалка? — у меня в руках было массивное архитектурное сооружение из небьющегося пластика и жести. К подножию его крепился магнит.

— Котов удружил, — похвастался Алекс. — Давай её на крышу.

Заслышав истеричный вой мигалки, машины неохотно расступались. Водители бросали на нас враждебные взгляды: — Опять блатные…

Но если и поминали недобрым словом, то про себя. Негромко.

— Конечно, ты считаешь, что твоя любовь — особенная. Уникальная, — продолжил Алекс, когда мы вытолкались из пробки и отключили ревущего монстра на крыше. Оказывается, всё было до банального просто: дорогу перегородила команда озеленения. Святая простота! Расшиперив грузовик поперёк разметки, они вдумчиво и неторопливо перетаскивали на обочину ящики с цветочной рассадой…

— А разве не каждый влюблённый именно так и думает? — спросил я. Живот болел всё сильнее, и разговор хотя бы немного отвлекал. Кроме того: мне действительно было интересно.

— Разумеется, в этом-то всё и дело, — кивнул Алекс. — Но по сравнению с мировой революцией, или победой коммунизма — твоё чувство ничем не отличается от того, что испытывают другие люди. Например — я.

— Ясно, — выдавил я через силу.

— Да ничего тебе не ясно, дурак ты эдакий, — вызверился Алекс. — Думаешь: из ревности шеф доведёт меня до цугундера, а сам…

— И ничего я такого… — и заткнулся. Потому что он был прав. Я думал. Может, не теми словами и не в том ключе. Но думал.

— Если бы я посчитал тебя соперником в любви, — сказал он мягко, словно ребёнку. — Я бы просто прислал к тебе секунданта с револьверами и попросил выбрать место и время. Понял?

Я долго смотрел перед собой, ничего не видя, переваривая его слова. Затем кивнул.

— Понял. Простите.

— Так-то лучше.

— Значит, — не утерпел я от еще одного, самого последнего вопроса. — У меня с Мириам нет шансов? Даже еcли бы я не стал… Тем, кто я есть?..

— Из всех девушек в городе ты выбрал именно её, — грустно проговорил Алекс. А потом протянул руку и похлопал меня по колену. — Я не говорил, что у тебя нет шансов. Несомненно, неоспоримо, удивительно — она любит тебя. Но видишь ли… — он покрутил пальцами в воздухе. — Это ненадолго. Точнее, до первого встречного «того, единственного» — на которого она переключится. Самое главное, что ты должен для себя уяснить: Мириам не виновата. Такова природа Ш’хины, и ничего с этим не поделаешь. Прости, дружок. Се ля ви.