Товарищ Миша

Мишка без возмущения выполнял нехитрые указания незнакомца. Когда раненый и оружие оказались на телеге, Мишка спросил:

— Кто ты? И как тебя звать?

Мужик с бородой ухмыльнулся.

— Что даже спасибо не скажешь?

— Спасибо, — буркнул в ответ Мишка.

— Зови меня Потапом Фёдоровичем, а это мои сыны Василь и Пётр. Недалеко отсюда жена дожидается Агафья Петровна. Местные мы…

С грустью и печалью произнёс последние слова Потап Фёдорович.

— Самого-то как звать-величать?

— Мишка. Михаил Пананин.

— Михаил, значит. А я вот тута лесными угодьями командовал, а теперь приходится уезжать. Только куда уезжать? Вот пока не решился. Но надо. В этаком деле на авось полагаться не стоит. В округе все меня знают, а коммунистов расстреляют в первую очередь. Так что и меня и семью… Немцы Быхов взяли, рвутся к Могилёву.

— Белыничи далеко?

— Далеко. Отсюда ближе к Могилёву.

— Майор нас вёл к Белыничам. Сказал, что форсируем реку и до местечка недалеко. Я и по карте тогда смотрел, когда она у меня была.

— Не знаю, куды вас вёл майор, а отсель до Белыничей далековато.

— Не могло нас так далеко отнести течением, — задумчиво пробормотал Мишка.

— Ты садись на телегу, умаялся, небось, — Потап Фёдорович пошамкал губами. — Неправильно вас майор вывел. Тута поблизости деревня Кучин. А вот туды, — махнул он в сторону — Быхов. А туды — Могилёв.

Мишка сел рядом с пацанами, которые в темноте пытались разглядеть немецкий пулемёт.

— Ты вона Василю спасибо скажи, он тебя узрел на реке.

— Спасибо, — пробормотал Мишка и чуть не упал, когда телега тронулась с места.

Дорогу и место, куда приехали, Мишка помнил плохо. Только душистый запах сена, проникший внутрь тела с особым умиротворением. Мишка провалился в сон…

— Вставай, надо посоветоваться, — вырвал из сна уставший голос Потапа Фёдоровича.

Мишка сел. Протёр глаза, сладко зевнул, потянулся. Создавалось впечатление, что нет никакой войны.

— Думаю, идти надобно в Могилёв через Буйничи. В деревни, думаю, не след заходить. Что там и как неизвестно. По лесам, через болота надёжней. Меньше глаз и нам спокойней. Что думаешь?

Мишка опять зевнул.

— Что тут думать. Надо к своим идти. Ты местный, знаешь как лучше пройти. Как там Ерлан?

— Тяжело бойцу. Агафья почистила рану, перевязала. Но надо в госпиталь. Думаю, если через два часа выйдем, то завтра, при хорошем раскладе, в полдень будем в Буйничах. Умывайся, Миша. Агафья позавтракать собрала в доме.

— Потап Фёдорович, маслице есть оружие смазать?

— Есть. Как не быть. Пётр принесёт.

Потап Фёдорович встал.

— Какое сегодня число? — спросил Мишка, удивляясь, что он совершенно забыл о числах и времени.

— Пятое июля ноне. Поспешай. Надо выезжать. Обувку я тебе принёс. Старые сапоги, но вполне ещё годные. Размер у нас не сильно отличается. Думаю, зараз будут.

Солнце поднялось над горизонтом, начинался новый день. Новый день давнего прошлого для Мишки. Выехали на двух телегах. На первой Мишка с Потапом Фёдоровичем и нехитрым домашним скарбом. Следом сыновья с Агафьей и Ерланом. Наезженных дорог Потап Фёдорович избегал. Зачастую тряслись прямо через поле медленно, чтобы не растрясти раненого. Петляли между деревьев и болот. Мишка всю дорогу до самого вечера не выпускал из рук автомат. Не останавливались, пообедали на ходу. Ближе к ночи расположились в небольшом лесочке на краю болота.

— Через Лохву неплохо удалось перебраться. Мост целый оказался. Сдаётся мне, что немцев тута пока нету, — тщательно пережёвывая хлеб с салом, задумчиво проговорил Потап Фёдорович. — Впереди, недалече деревня. Гуслище называется. К востоку — Гуслянка. А нам необходимо через дорогу проехать. Если там наши войска стоят, то тогда хорошо. Не скрываясь, поедем. Если немцы, то опять лесами и болотами.

— Звуки боёв стали тише, — ответил Мишка.

— Угу. Василь! Подежуришь, а мы пару часов отдохнём и поедем дальше. Возьмёшь моё ружьё. Тока не баловать! Понял? Отоспишься в телеге.

И дождавшись кивка сына, стал укладываться спать.

— Ложись, Миша. Завтра тяжёлый денёк будет, а мы за ночь постараемся шоссе перемахнуть. Не будем рисковать с выяснениями наши тута или нет.

Через минуту Потап Фёдорович захрапел. Мишка подложил под голову ранец и закрыл глаза.

Дружеская вечеринка в ночном кафе закончилась полным отключением сознания и «доставкой» друзьями беспомощного тела Мишани Пананина в сторону его дома…

«Правильно писали в инете, что немецкая авиация господствовала в воздухе. Советских самолётов видел от силы штук пять и все поодиночке. Пока добирались болотами и лесами, сколько немецких бомбардировщиков пролетело! Не сосчитать! И где-то на востоке под их бомбами гибнут не только солдаты, но и мирное население. Женщины, старики, дети. Наверно и мои прадеды где-то сражаются. И почему мне и в голову не пришло узнать, где и как они воевали? Может они рядом, а я не знаю. Живы ли Лена, Кухарин, лётчик, Варфоломей? Доведётся увидеться ли? Ерлан… а остальные там остались. У реки Друть. Стельнов, Басюк, Степан…»

Вроде только заснул, как ощутил толчок в плечо.

— Вставай, Миша. Пора.