Товарищ Миша

Движение продолжили в прежнем порядке. То, что пока никто не встретился, не означало, что вокруг никого нет. Просто удачно прошли свободным «коридором».

Шоссе оказалось пустынным и выделялось в лунном свете длинной бледной полосой. Телеги со скрипом преодолели препятствие и покатились по лесной дороге.

Мишка с трудом держался, чтобы не заснуть. Веки, словно налитые свинцом, казались тяжёлыми, и даже утренняя прохлада не могла взбодрить усталое и спящее тело. Автомат подрагивал под рукой и всё же был готов к применению. Война подчинила разум Мишки и приучила к неожиданностям, заставила постоянно находиться начеку.

Телега под низко свисающими ветками деревьев медленно огибала подступившее близко к колее болото, когда раздался грозный окрик:

— Стой! Кто идёт?!

— Кто может и идёт, а мы едем, — отозвался Потап Фёдорович, натягивая вожжи.

— Умный что ли?

— Не глупее некоторых.

Качнулись кусты раскидистой ивы, и на дорогу вывалился долговязый красноармеец с готовой к бою винтовкой. Когда боец выходил, Мишка краем глаза заметил ещё одного, стоящего в полной боеготовности. Не факт, что их двое. Правда, сопротивляться Мишка и не собирался.

— Оружие на землю. Документы предъявите.

Мишка бросил автомат на траву, нож пришлось тоже отправить вслед за оружием, после недвусмысленного кивка головы красноармейца. Медленно достал красноармейскую книжку. Потап Фёдорович освободился от ружья и разворачивал тряпицу с документами.

Позади второй телеги раздался хруст и вышел третий боец, внимательно осматривая поклажу на телегах.

Первый красноармеец осмотрел документы старика.

— С вами ясно, — и требовательно протянул руку в сторону Мишки.

— У нас раненый. В госпиталь бы его. И так третьи сутки пошли.

— Михаил Ильич Пананин, 444-й стрелковый полк 108 стрелковой дивизии. По виду вы на бойца Красной Армии мало походите. Животик приличный. Как тут оказались?

Мишка ответить не успел. На дорогу из-за поворота выскочила «эмка» и резко затормозила возле телег перед направленным в её сторону оружием.

Третий боец не опуская винтовки, подошёл к легковой машине со стороны пассажира и потребовал документы.

Дверца открылась, и оттуда выскочил капитан НКВД с перекошенным лицом от злости лицом.

— Смирно! Я вам сейчас объясню, что бывает, когда останавливаете машину НКВД!

— Документы, товарищ капитан, — тихо, но твёрдо проговорил боец.

— Чёрт знает что твориться! Немцы вот-вот появятся, а они бюрократией занимаются! Танки уже в Могилёве! Мы окружены!

— Ваши документы! — настойчивей с явной долей угрозы произнёс красноармеец.

— Держи! И давай быстрей пропускай!

В это время задние дверцы «эмки» открылись и явили на свет ещё двоих нквэдэшников с готовыми к бою автоматами ППШ.

Мишка обратил внимание на отпечатки каблука капитана, когда тот прошёл рядом с телегой к первому красноармейцу для предъявления документов. Второй боец по-прежнему никак себя не выдавал. Третий держал на мушке одного из автоматчиков.

— Товарищ капитан, а что у вас сапоги немецкие? Каблуки не как у наших сапог, — произнёс Мишка без задней мысли.

Капитан резко обернулся. Один из автоматчиков открыл огонь. Мишка кубарем скатился с телеги, схватил свой автомат и отправил в капитана целую очередь. Стрелявший автоматчик получил пулю в лоб, второй успел уложить третьего красноармейца, но и сам получил от него пулю в упор в грудь. Водитель попытался скрыться, но выстрел первого красноармейца остановил его неудачную попытку.

Василя ранили в плечо, а вот Агафья получила сразу несколько пуль в грудь, закрыв собой Петра.

Мишка оглядывал поле боя сидя на коленях. Сердце учащённо бухало.

Через несколько минут на дороге появились новые действующие лица на грузовике и легковушке. Политрук и несколько бойцов быстренько всё осмотрели, забрали трупы и оружие, перегрузили Ерлана в свою «эмку».

Мишка, обезоруженный, попрощался с Потапом Фёдоровичем и был препровождён в кузов полуторки под присмотром шести бойцов.

Часть 2

Оборона Могилёва

Деревенька, куда доставили Мишку, оказалась неподалёку и являла собой одну улицу по четыре дома с каждой стороны.

У одного из домов полуторка притормозила. Мишку выгрузили и под присмотром троих бойцов повели внутрь дома.

В комнате сидело несколько человек с командирскими знаками различия. Стоило переступить порог, как несколько пар глаз уставились в сторону вошедших.

— Товарищ майор, задержанный первым постом красноармеец Пананин, доставлен. Старший поста набросал рапорт о случившемся, — вытянулся в струнку красноармеец.

— Свободен, — махнул рукой майор, продолжая сверлить взглядом Мишку и разворачивая поданный рапорт.

Бойцы вышли. Мишка продолжал стоять. Руки ему не связывали. Вся амуниция оставалась на месте. Забрали только оружие.

— Кратко, но ёмко, — пробормотал майор и потёр раскрытой ладонью шею. — Давно по тылам мотаешься?

— Как хозвзвод мой разбили, так и мотаюсь, — ответил Мишка бесцветным голосом.

— Какого числа вас разбили?

— Я не помню точной даты. Конец июня.

— А сегодня, какое число?

— Потап Фёдорович сказал восьмое июля.

— Никифоров!