Товарищ Миша

Мишка тут же отругал сам себя за сентиментальность и, выловив в прицел следующего, снёс голову. Возможно, что получилось одновременное попадание его и чужой пули, который совместно создали страшный эффект. Атака продолжалась недолго. Сандырбаев не давал цепи полноценно атаковать, заставляя солдат постоянно нырять в траву. Мишка выцеливал офицеров. Вскоре поднимать солдат в атаку было некому.

На помощь врагу пришла артиллерия. Земля опять встала дыбом. При поддержке артиллеристов цепь фашистов подобралась довольно близко к линии окопов. Сушков, перекрикивая какофонию боя, сумел заставить бойцов встретить врага. Пулемёт молчал. Мишка глянул в сторону Сандырбаева, тот перевязывал своего второго номера. Пулемёт валялся на дне окопа.

Артиллерия перестала бить, боясь зацепить своих. Мишка отложил винтовку в сторону и, не гладя, достал подаренный нож. Сверху на Сандырбаева прыгнул фашист, пытаясь проткнуть штыком, но казах среагировал на крик Мишки и успел отвести рукой угрозу в сторону.

Мишка вонзил нож в спину врага. А в окоп, на него, спрыгивал уже следующий немец. Чудом, увернувшись от пролетевшего перед глазами сапога, ударил ножом снизу вверх, вспоров немцу живот. Сандырбаев с трудом отбивался от огромного немца со зверским выражением лица. Мишка метнул нож, который вошёл по самую рукоятку в горло врага. Немецкая винтовка под ногами в одно мгновение оказалась в руках. Теперь было, чем встретить очередного фашиста. Крики, вопли, кровь, выстрелы, грохоты разрывов. Мишка бился в рукопашной, не замечая своей комплекции. Крутился, изгибался, наносил удары. И вроде в окопе полного профиля места немного, но разгуляться, оказывается, при необходимости, есть где. Нанизав на штык, неизвестно какого по счёту врага, Мишка надел каску и выглянул за бруствер. Неясная тень мелькнула в задымлённом воздухе, что-то сильно ударило по каске, срикошетило и отлетело в сторону. Через пару секунд в том месте раздался взрыв. Мишка почувствовал боль в затылке и тут же отключился…

— Жив? Жив, браток! Погоди маненько, откопаем.

Мишка приоткрыл налитые свинцом веки. В горле щипало, слегка тошнило, голова казалась чугунной со странным шумом и отдалённым звоном.

— На вот водички, испей.

Фляжка коснулась пересохших губ, и спасительная влага полилась внутрь.

— Скоро стемнеет. Погибших придётся оставлять здесь. Раненых бы вывезти, — послышался голос Сушкова. — Пананин, как ты?

Мишка улыбнулся краешком губ.

— Вроде цел, помяло немного, — ощущение того, что он выжил в рукопашной схватке, придало сил.

— Снайперку, ребята, посмотрите рядом с ним. Это его основное оружие. Подводы отправляйте до Гуслищ, там распределят кого куда. Мы пойдём в арьергарде.

Мишка отказался от подводы, сказал, что в состоянии идти своими ногами. Сандырбаева и Кульчицкого уложили на одну телегу. Казах получил пулю в плечо, у напарника пробита голова.

Отступали в темноте. В голове у Мишки шумело, словно кто-то играл на органе, но боль в затылке заметно уменьшилась. Хотелось есть. Он только сейчас сообразил, что в окопе сражался в рукопашной с вещмешком на спине. На ходу снял и засунул руку внутрь. Мешочек с сухарями оказался раздавлен. Банка с тушёнкой изрядно помята. Мишка вытянул сохранившийся сухарик и не торопясь стал откусывать от него маленькие кусочки.

В селении Батунь взвод встретил подразделения 20-го мехкорпуса, готовящегося отходить дальше, к Днепру, уступая своё место взводу Сушкова. Мост через небольшую, с болотистой поймой речку, притока Лахвы, сапёры заминировали, подготовили к подрыву. О чём и доложили лейтенанту. Всех раненых отправили в Могилёв. Окопы по берегу реки пришлось занимать в сумерках. Из пулемётного взвода полка прислали расчёт со станковым пулемётом «Максим», который оборудовал себе позицию справа от моста, продовольствие, патроны, гранаты.

Мишка в мутном утреннем свете протёр прицел, проверил затвор и с сожалением ощупал пустые ножны. Нож остался в горле убитого им немца. Настроение упало, разболелась голова. Мишка на дно окопа, закрыл глаза, вспомнил священника, который подарил ему нож, затем неожиданно оказалась рядом Лена…

— Завтракать будешь, снайпер? — раздался над ухом незнакомый голос. — Всю войну проспишь.

Мишка протёр глаза и уставился на красноармейца.

— Умыться не мешает, а то всех немцев распугаешь. Лови их потом по одиночке. Лейтенант тебя кличет. С ним и позавтракаешь.

Боец улыбался, глядя на Мишку, на его несуразные полусонные действия.

— Лейтенант вон там, за второй линией окопов, — махнул рукой в сторону деревни красноармеец.

Прежде, чем появиться перед командиром, Мишка умылся из фляжки, отряхнулся и поправил амуницию.

В землянке было темно, к тому же Мишка перекрыл вход своим телом, через который проходил свет.

— Товарищ лейтенант, красноармеец…

— Входи, входи. Садись за стол. Черных! Кипятку!

Мишка поставил винтовку недалеко от входа, там же пристроил вещмешок.