Товарищ Сталин: роман с охранительными ведомствами Его Императорского Величества

Когда Джугашвили в Гори зализывал раны, его в конце апреля посетил В. Кецховели, который, вспоминая об этой встрече, отметил, что вождь был болен и оставался в родном городе, пока не выздоровел. Но никакой радости в этом выздоровлении для Джугашвили не было: слухи об его сотрудничестве с полицией и жандармерией лишали его возможности активного участия в «революционном процессе», и он наконец понял, что ему нужно выйти на самого главного авторитета в кавказской социал-демократической шайке. Ближайшим из таких авторитетов был старейшина Союзного комитета РСДРП, будущий пассажир знаменитого пломбированного вагона, доставившего в Россию в 1917 году славную когорту разрушителей, – Миха Цхакая. К нему и стал пробиваться товарищ Сосо. Через месячишко их встреча состоялась. Миха потом вспоминал, что Сталин ему искренне поведал обо всех своих злоключениях и «подробно остановился на удачной попытке побега с места ссылки».

Миха уже был стреляным волком и потому не мог так сразу поверить битому коллегами товарищу Сосо. Он посоветовал ему немного отдохнуть от трудов неправедных, и, что весьма вероятно, установил за ним общее наблюдение, и лишь через некоторое время после в общем пятимесячного «отдыха» стал его привлекать к работе, в основном – на выездах в Имеретию, где товарищ Сосо сколачивал местные социал-демократические ячейки.

Однако охранка, со своей стороны, тоже старалась не дремать и время от времени шерстила партийные комитеты. Далее говорит Миха Цхакая:

«После одного из моих подпольных объездов России, вернувшись в Тифлис, я оказался единственным членом краевого комитета, – все члены комитета оказались за решеткой. Тогда я один кооптировал немедленно моих близких соратников, которым я доверял… В числе их были т. Коба и т. Каменев». («Товарищем Кобой» «товарищ Сосо» стал во время своих партийных странствий по Имеретии во второй половине 1904 года.)

Не будем спешить делать вывод о том, что и разгром батумского комитета, и уничтожение тифлисского Союза были результатом тайной полицейской деятельности товарища Кобы. Всякого рода аресты были в то время делом обычным. Да и без товарища Кобы в социал-демократических «комитетах» и «союзах» хватало секретной агентуры охранительных органов, но кое-чему эти происшествия могли его научить.

Дело в том, что есть несколько способов продвижения вверх по любой иерархии. Первый, например, назовем его профессорским, заключается в том, что ожидающий продвижения человек, допустим, талантливый молодой ученый на кафедре, искренне и сердечно окружает заботой своего учителя – заведующего этой кафедрой, провожает его на отдых или, с болью в сердце, – на тот свет, и только после этого занимает его место и вешает на кафедре его портрет. Иногда, как это бывало в Геттингенском и Гейдельбергском университетах, в перечень предварительных услуг любимого ученика входила его женитьба на дочери учителя. В связи с этим в славных немецких университетах возникла даже версия наследования научных дарований не сыновьями, а зятьями старой профессуры. Иногда ожидание освобождения заветного места затягивалось на бльшую часть жизни, как в Лондонской судебной палате диккенсовских времен, где 80-летний судья считал неразумным сопляком своего 60-летнего помощника, которого обычно именовал «молодым человеком».

Другой способ назовем «скалозубовским», имея в виду заявление полковника Скалозуба у Грибоедова:

Довольно счастлив я в товарищах моих, Вакансии как раз открыты: То старших выключат иных, Другие, смотришь, перебиты.

Скалозубовский способ, возлагающий решение всех вопросов на Судьбу, также, естественно, связан с ожиданием. Но фраза «другие, смотришь, перебиты» косвенно указывает на пути ускорения карьерного роста, которыми, в общем-то, пользовались во все времена. В рыцарскую эпоху, например, эти вопросы, как правило, решались на открытых турнирах, но рыцари пролетарской революции, как показал исторический опыт, были не столь щепетильны, хотя, как известно, были умом, честью и совестью своей эпохи.

Вот и товарищ Коба на личном опыте убедился, что устранение (пока путем препровождения в тюрьмы, позднее методы будут более радикальными) стоящих на его пути пламенных революционеров благоприятно сказывается на его роли в социал-демократической иерархии. В общем, как пели древние новгородцы, всё это будущему вождю «в наук пошло», и этот прием он вполне мог включить в свой боевой арсенал как средство эффективной корректировки своего положения в социал-демократическом, а потом и в более узком – большевистском – клане, ибо на войне, как на войне.