Товарищ убийца. Ростовское дело: Андрей Чикатило и его жертвы

Андрей Чикатило — не первый серийный убийца на сексуальной почве. Увы, и не последний. В разгар ростовского суда появились сообщения, что на юге России и на Украине действует еще один кровавый маньяк со сходным почерком — он пока не пойман. Арестованы, осуждены и казнены Михасевич из Витебска и Сливко из Новочеркасска: многочисленные изнасилования и убийства, совершенные с особой жестокостью. В Москве приговорен недавно к расстрелу до того семь раз судимый и проведший в лагерях без малого пятнадцать лет Александр Тимофеев, на счету которого 11 жертв. Тимофеев, между прочим, не чужд был изящной словесности, он и стихи писал, и прозу. Книгу «Распутница» посвятил жизни в зоне, тем порядкам, которые, по его словам, «калечат, а не исправляют людей».

Все, все, все кругом виноваты. Система, милиция, большевики, проститутки, лагерное начальство, школа, очереди в магазинах, безденежье, газеты, телевидение, водка, красные, коричневые, демократы, Брежнев, Горбачев, Ельцин, соседи, кавказцы, спекулянты, мини-юбки, радиация, вьетнамцы, кооператоры, кагэбэшники, дипломаты, начальники, дворники, интеллигенты, алкоголики, мусульмане, православные, иудеи, безбожники. Все. И я тоже — но не больше других.

Тимофеев не получил университетского образования, не успел за отсидками. Но он тоже филолог.

И те, кто еще в розыске, — навряд ли они совсем уж дремучие.

Английское serial killer — многократный убийца, совершивший несколько преступлений кряду, — уже проникло в отечественный профессиональный лексикон в виде дословного перевода: «серийный убийца». В родном языке определений уже не хватает.

Среди серийных убийц последнего времени Андрей Романович Чикатило ничем особенно не выделяется: личность вполне заурядная. «Убийцей века» он стал из-за огромного числа жертв. У Михасевича их было 33. Педро Алонсо Лопес из Колумбии, убивавший в семидесятые годы, взял на себя 300 жертв, но останки нашли только пятидесяти трех — странное совпадение…

Ему позволили стать серийным убийцей, отпустив на свободу по меньшей мере дважды.

В дни ростовского процесса мы беседовали с известным в Москве криминалистом Михаилом Ивановичем Слинько, следователем по особо важным делам Московской прокуратуры. Вместо того чтобы комментировать, как мы надеялись, дело Андрея Чикатило, он свел разговор к собственному расследованию, которое волновало его существенно больше. В производстве у него находился обвиняемый в серийных убийствах Олег Кузнецов, двадцати двух лет от роду.

Из нового поколения. Раньше начал.

Но и раньше кончил.

Вот как это дело представляется следствию.

Отслужив в армии, Кузнецов около полутора лет безнаказанно насиловал женщин в подмосковных городах Балашиха и Купавна. В отличие от Чикатило, он не испытывал никаких проблем по мужской части. Парень как парень, без комплексов, отклонений и слабостей. Нормально жил с нормальной женщиной, были друг другом вполне довольны. И сейчас, под арестом, ведет себя уверенно, даже нагло, считает себя личностью исключительной.

Он сначала насиловал, а потом, угрожая ножом, спрашивал: «Заявишь на меня?» Ни у одной не возникло сомнений, что он пустит нож в дело, ни одна не обратилась в милицию.

Безнаказанность рождала уверенность в себе, освобождала от страха возмездия. Он продолжал насиловать. И вот что поразительно: по словам Слинько, Кузнецов — трус. Крепкий, физически сильный парень, но трус. В конфликтной ситуации сочтет за благо уйти, в драку не ввяжется. Но с женщинами, которых он заведомо превосходит силой, — он герой. Он чувствует себя хозяином положения.

Одна из его жертв угроз не испугалась. И была им убита. Из трусости.

Спусковой крючок кровавой серии был нечаянно нажат, и последовали десять страшных, садистских убийств. Удары ножом, удушение, деревянный кол внутрь. То ли прикидывается идиотом, то ли в самом деле невежествен до изумления, но кол, по его словам, всаживал для того, чтобы скрыть улику — следы собственной спермы.

По данным, которыми располагало следствие летом 1992 года, Кузнецов совершил десять убийств за неполных полтора месяца. Чикатило только однажды приблизился к такому результату — летом 1984 года.

Страшно подумать, сколько жертв было бы на совести Кузнецова, если бы ему дали 12 лет гулять на свободе! Но, с другой стороны, насколько меньше было бы жертв, если бы Чикатило, как Кузнецова, арестовали уже через полтора месяца…

Если бы.

Вот страшная, гибельная триада: чувство безнаказанности, трусость, гипертрофированное самомнение. И Чикатило, подобно Кузнецову, с юных лет верит в свою исключительность, грезит о самой высокой из мыслимых в этой стране должностей. Он физически силен (Яндиев рассказывает: «Он жилистый; как-то раз я случайно дотронулся до его руки — чугун…»), но неуверен в себе. По его собственным словам, в командировках по снабженческой части не он командовал шоферами и грузчиками, а они — им, своим начальником. Тушуется перед крепкими, уверенными в себе мужчинами, теряется в мужской компании, но смел со слабыми, с больными, с детьми.