Товарищи офицеры. Смерть Гудериану!

– Да я, Виталь, и сам голову ломаю. Единственное мое предположение, что это неким образом связано с нашим пленником. Если, конечно, наши не прорвали фронт и не нанесли неожиданный контрудар, что вряд ли – насколько помню твои объяснения, дело обстоит как раз наоборот. Так что сам посуди: захватила группа немецких пластунов – ну, или как там у них отряды спецназначения называются – офицера такого уровня, как сын руководителя целой страны. Куда его дальше девать? Сначала, понятно, в расположение ближайшей армейской части, поскольку места болотистые и самолету не сесть. А ведь он в концлагерь не сразу попал, сначала его в Берлин отправили, надеясь использовать для пропагандистской работы. Это то, что я успел вычитать из этого, как бишь его, Интернета.

– И что? – осторожно осведомился я.

– Да то, что не пехотный же капитан его повезет? – буркнул раздраженный моей непонятливостью поручик. – Не тот уровень, тут игра по высшему разряду идет. Вот ты, захвати сына Гитлера – ну, имейся у него наследник, разумеется, – как бы поступил? Ну, будь ты, допустим, в неплохом чине? Наверняка ж сам за ним поехал? И сам его в столицу доставил? Во-первых, это прекрасная возможность выслужиться, во-вторых, навечно остаться в анналах истории как тот, кто захватил наследника главы противоборствующего государства. Понимаешь?

– Ну, ты, Николай Павлович, просто гений подковерных игр…

– Да при чем тут подковерные игры? – вспылил Гурский, дернувшись и тут же зашипев от боли. – Не понял ты, Виталий. Помнишь, как древние говорили насчет гонца, принесшего победную весть? Вот тот, кто столь важного пленника в Берлин доставит, и есть этот гонец. А это ведь не только слава, но и внеочередное звание и особое отношение верховного главнокомандующего.

– И кто это, по-твоему?

– Понятия не имею, – стушевался Гурский. – Но фигура, определенно, должна быть рангом никак не ниже генерала. Так что вопрос, скорее всего, к тебе, Виталий. Сам же говорил, что историей интересовался.

Я пожал плечами, хоть поручик на меня и не глядел:

– Сложно сказать, мы сейчас в полосе наступления группы армий «Центр». То есть танковых групп Гота и Гудериана, которые позже станут армиями. Впрочем, группа Гудериана наступает не совсем тут. Так что, если исходить из твоей логики, за Яковом может приехать или кто-то из этой сладкой парочки, или любой из комдивов танковых дивизий, у них тоже звания неслабые. Кто именно? Понятия не имею, тут нужно, скорее, на расположение частей на вчерашний день смотреть.

– Какой парочки? – заинтересовался Гурский, но я лишь махнул рукой, мол, не обращай внимания. Ну не рассказывать же ему про рекламу девяностых годов?

– Но вообще, знаешь, Коля, вполне логично. Ты меня почти убедил. Вот только что нам конкретно-то делать? Засаду на той дороге устроить? Так не успеем уже, через полтора часа светать начнет, да и местность, сам видел, неподходящая. Нас просто перестреляют.

– А кто говорит про засаду именно сейчас? – хмыкнул поручик. – Если уж и делать ставку на мои, скажем прямо, ничем не подкрепленные умозаключения, то нам следует перехватить их как раз тогда, когда они станут возвращаться, согласен? То есть у нас есть как минимум несколько часов на то, чтобы выбрать подходящее место и оборудовать позицию. Ну, если они, конечно, все-таки станут возвращаться именно по этой дороге.

– В чем я после нашего недавнего небольшого недоразумения со стрельбой вовсе не уверен…

– Совершенно верно. Скорее всего, они изменят маршрут. Но иной возможности попытаться отбить Якова я просто не вижу. Искать его в мешанине наступающих германских и отходящих наших частей определенно бессмысленно. Погубим бойцов и сами погибнем. Согласен?

– А есть выбор? – криво ухмыльнулся я. – Ладушки, давай так: полагаю, спать нам уже не придется, так что бери карту и подбирай подходящее для засады место. А я танкиста разбужу и вместе со старшиной прикину хрен к рылу. Ну, в смысле обрисую наши ближайшие планы с прочими диспозициями. Выдержишь, Коля? Ты ж, как ни крути, раненый?

– Выдержу, – спокойно блеснул белками глаз поручик. – И похуже бывало. Ступай, а я пока по карте прикину. Как ты там сказал? Хрен к рылу, да?

– Именно. И даже не думай спрашивать, что это означает!

– Знаешь, – задумчиво произнес поручик убийственно-серьезным голосом. – Самое страшное, что я уловил смысл. Чудовищно, но если так и дальше пойдет, я определенно превращусь в человека двадцать первого столетия! И это ужасно…

– Ну, бывает и хуже… гм, короче, не парься, ваше благородие. Кстати, сие выражение к бане отношения не имеет.

– Кошмар, но я и это понял…

Фыркнув под нос, я подхватил автомат и пошел искать Якунова со старшиной.