Трагедии моря

Если вообще стоит беспокоиться о судьбе, ожидающей акул, то нижеследующий пример должен по крайней мере вызвать сочувствие к этим постоянно преследуемым людьми существам. Гигантская акула^{92} — это действительно огромное животное, второе по величине из всех морских обитателей. Отдельные убитые особи превышали в длину десять с половиной метров и весили около 15 тонн. Гигантская акула — сколь огромна, столь и загадочна. Мы почти ничего о ней не знаем, разве что она не опасна для людей, предпочитает стайный образ жизни и цитается планктонными рачками, которых она отфильтровывает через частокол жаберных тычинок. Это гигантское медлительное чудовище получило свое название

[77] благодаря привычке, выставив спину вровень с поверхностью воды, медленно плыть по воле течения. Именно эта привычка и оказалась для нее гибельной при контактах с современным человеком.

Мясо гигантской акулы не представляет для нас никакой ценности, иное дело печень. Ее печень весит около полутонны и очень богата витаминами. После второй мировой войны в Восточной Атлантике гигантскую акулу преследовали с таким усердием, чтобы добыть ее печень, что она фактически была уничтожена в этом регионе Мирового океана. Во времена колонистов гигантские акулы в изобилии водились в заливе Мэн и тысячами истреблялись поселенцами в водах залива Кейп-Код ради получения жира для светильников. Кончилось тем, что эти безвредные существа навсегда исчезли с восточного побережья США.

Гигантская акула встречалась в изобилии и в водах восточного побережья Канады, где она не считалась ценным промысловым объектом. Тем не менее рыбаки считали ее вредной рыбой, поскольку она иногда запутывалась в их сетях. Именно это обстоятельство побудило канадское Министерство рыболовства в 1940-х годах объявить гигантской акуле войну. (Сначала на борьбу с ней в воды Тихоокеанского побережья вышли вооруженные гарпунами суда службы охраны рыболовства. После того как гарпуны были признаны недостаточно убойным и не очень сподручным оружием, начали пробовать ружейный и даже пулеметный огонь. Но и пули, казалось, не могли достаточно быстро и эффективно убивать этих гигантов, поэтому министерство придумало более хитроумное устройство — зазубренный стальной таран с искривленным острием, заточенным до остроты бритвенного лезвия. Патрульные суда, вооруженные этим смертоносным приспособлением, гонялись за стаями гигантских рыб и таранили их одну за другой, разрывая на части или, при удаче, разрубая их пополам. Одному патрульному судну удалось за один день изрубить восемнадцать исполинов.)

Численность гигантских акул сократилась настолько, что ныне считается удивительным, если в течение любого взятого года на северо-восточном побережье континента отмечается хотя бы два десятка визуальных наблюдений.

В 1616 году, когда капитан Джон Смит превозносил достоинства Новой Англии — «Вы едва ли найдете здесь какой-нибудь залив, мелководье или бухту с песчаным дном, где бы вы не могли в свое удовольствие насобирать двустворчатых моллюсков или омаров, или тех и других вместе», — он, сам того не зная, обрисовал картину, характерную для всего Атлантического побережья от мыса Хатте-рас до южного Лабрадора.

На мелководье Атлантического побережья обитали около двух десятков видов двустворчатых моллюсков — устриц, мидий и гребешков^{93}, обеспечивавших, казалось, неистощимый источник легко доступной пищи. Этим богатством охотно пользовались местные жители, о чем свидетельствуют сохранившиеся до наших дней заросшие травой груды раковин, оставленных аборигенами на многих местах их прежних жилищ. Тем не менее пришельцы из Европы вначале очень редко употребляли в пищу эти щедрые дары природы, предпочитая использовать их в качестве приманки во время лова трески.

На западном и южном берегах Ньюфаундленда устрицы исчезли из лагун с соленой водой еще до начала XVII века. На французском острове Микелон толстый слой устричных раковин подстилает груды раковин двустворчатых моллюсков. Эти скопления раковин двустворчатых моллюсков, когда я был там в 1960-х годах, на моих глазах пополняли новыми раковинами искавшие наживку рыбаки. Но никто уже не помнит, когда в последний раз в огромной лагуне Микелона видели живую устрицу. То же самое можно сказать и об островах Магдален, где зимними штормами наносятся на берег отложения раковин, вымываемых со дна, увы, безжизненных устричных отмелей.