Трагедия 22 июня: блицкриг или измена?

Жуков же, как указывалось выше, скончался 16 июня 1974 .— следовательно, о мнении Василевского он успел узнать еще при жизни.

Да и второе издание мемуаров Штеменко, хотя и вышло в свет в 1975 г., но ведь работа-то над ним завершилась еще в 1974 г., следовательно, они писались еще при жизни Жукова и в противовес его мемуарам…

Кстати говоря, Штеменко отказался писать рецензию на книгу Жукова, считая, что она необъективна Такого же мнению придерживался и такой авторитет,как В. М. Молотов…

В «Соображениях» от 18 сентября 1940 г. за подписями всех — от наркома обороны Тимошенко и начальника Генштаба (тогда Мерецкова: перед утверждением этого документа произошла смена начальника Генштаба, о причинах которой будет сказано отдельно, в другой главе книги) до Сталина черным по белому было указано, что война может начаться в результате внезапного нападения Германии и ее союзников на СССР, и при четком указании, что главный удар придется, в т. ч. и на Минск (Минское направление), задачи РККА определялись так: «активной обороной (настоятельно прошу удержать в памяти этот термин! — А. М.)

прочно прикрывать наши границы в период сосредоточения войск».

А далее, по завершении сосредоточения наших войск, планировалось нанести ответный удар и затем перейти в решительное контрнаступление в целях нанесения противнику окончательного поражения[273].

Откровенно говоря, даже столько десятилетий спустя невозможно не восхищаться потрясающим, едва ли не фантастическим даром предвидения начальника Генерального штаба маршала Бориса Михайловича Шапошникова, под руководством которого эти «Соображения…» и разрабатывались. Естественно, и возглавлявшегося им тогда коллектива Генштаба, особенно Оперативного управления (ОУ ГШ), в компетенцию которого входила разработка таких документов.

Такое впечатление, что Шапошников и его сотрудники из ОУ ГШ (в т. ч., кстати сказать, и Василевский) едва ли не в прямом смысле непрерывно сверялись с содержимым самого главного сейфа Верховного военного командования Германии. Особенно если учесть, что во всей, до необозримости обширнейшей на сегодняшний день литературе о кануне войны нет ни малейшего намека на то, что в тот момент обе наши разведки — внешнеполитическая (Лубянка) и ГРУ — активно «исследовали» содержимое именно самого главного сейфа германского военного командования.

И тем не менее на момент представления проекта этого документа на рассмотрение руководства государства его содержание, как это выяснилось уже после войны в результате тщательного анализа трофейных документов, в наивысшей степени адекватно точно отражало суть имевшегося тогда у гитлеровского командования первоначального замысла нападения на СССР.