Трагедия королевы

— Да, — со смехом ответил Симон, — они спрятаны в моем рабочем ящике, но теперь я не могу достать их, потому что не знаю, где искать их в этом сумбуре. Приходи завтра утром, часов в десять; если меня не будет, то я отдам локоны Жанне Марии.

— Я приду непременно, — с жаром ответил Тулан, — дай мне пожать твою руку и поблагодарить за твою чуткую службу. Завтра ровно в десять часов я буду здесь. До свиданья, Симон! Я постараюсь разузнать, не открыта ли в Тампле наша тайна.

Он поспешно вышел, и скоро его высокая, стройная фигура исчезла за углом улицы.

Симон в течение целого дня был очень мрачен и молчалив и усердно помогал жене в устройстве нового жилища. После полудня он заявил, что должен сходить в Тампль, так как забыл в коридоре свой ящик с инструментами.

— Ты, кажется, соскучился по Тамплу, — шутливо проговорила Жанна Мария.

— Да, соскучился, — ответил Симон, — именно потому и иду туда.

Однако Симон пошел не в Тампль, а в здание, где происходили заседания комитета общественной безопасности, и так сильно дернул за звонок, что привратник прибежал со всех ног.

— Это ты, гражданин? — с изумлением проговорил он. — А я думал, что случилось несчастье.

— Оно и случилось! Я пришел, чтобы предупредить комитет. Его члены еще не разошлись?

— Нет, они в маленьком зале.

Несколько минут спустя Симон был введен в зал, где происходило заседание комитета. Все члены знали Симона как истого республиканца, на которого можно положиться.

— Я пришел, — торжественно проговорил Симон, — чтобы обвинить одного человека в посягательстве на нашу свободу и в заговоре против республики.

— Кто это и что он сделал? — спросил председатель.

— Что он сделал? Он имеет намерение сделать нечто, и я хочу помешать ему. Он хочет освободить из Тампля молодого Капета и, может быть, уже сделал это, так как сегодня утром, когда я покинул Тампль, мой преемник еще не прибыл и маленький Капет остался один. Кто же другой, кроме Тулана, в состоянии сделать это?

— Тулан? — переспросил председатель, пожимая плечами. — Мы знаем, что Тулан — предатель и на все способен. Он уже был осужден, но бежал и, вероятно, скрывается теперь в Кобленце; наша полиция очень бдительна, но не открыла и признаков его пребывания в Париже.

— В таком случае, гражданин председатель, я помогу полиции, — ответил Симон. — Пришлите ко мне завтра несколько членов комитета, я доставлю вам Тулана.

XXVIII. Смерть Тулана

Ровно в десять часов следующего дня Тулан, одетый посыльным, вошел в новую квартиру Симона. Последний встретил его в сенях и ввел в комнату.

— Как видишь, — сказал Тулан, — я очень точен. Я надеюсь, что ты не передумал и отдашь мне то, что обещал?

— К сожалению, не могу, — ответил Симон, пожимая плечами, — жена непременно хотела сама передать тебе локоны маленького Капета, а ее сейчас нет дома; тебе придется подождать, если ты хочешь иметь локоны.

— Хочу ли я иметь их? — воскликнул Тулан. — Эти локоны будут для меня самой дорогой и священной вещью и…

— Ну, ну, — перебил его Симон, — ты преувеличиваешь, гражданин; золотой флакон, который подарила тебе австриячка, вероятно, для тебя еще дороже. Он еще у тебя?

— У меня ли он? — воскликнул Тулан. — Да я скорей соглашусь расстаться с жизнью, чем с этой памятью Марии-Антуанетты!

— Ну, это мы посмотрим, — со смехом воскликнул Симон, подбегая к дверям спальни и открывая ее.

Оттуда вышли два члена комитета в сопровождении нескольких вооруженных людей.

— Вы все слышали? — спросил Симон.

— Да, мы слышали и арестуем тебя, Тулан; ведите его в Консьержери. Суд решит, что с ним делать потом.

— Суд, вероятно, сделает мне честь, — спокойно проговорил Тулан, — отправит меня туда же, куда отправил моего короля и королеву! Пойдемте скорей, я не хочу дышать воздухом, отравленным этим предателем Симоном. Ты думаешь купить свое спокойствие ценой моей смерти; но ты ошибаешься, Симон; твоя совесть не даст тебе покоя на смертном одре, ты увидишь меня и услышишь мой голос. Моя кровь падет на твою голову, Симон![18]

В этот день в Тампле царило большое волнение, и комитет общественной безопасности в полном составе отправился туда. Ламповщик, пришедший зажигать лампу вечером того дня, когда Симон покинул Тампль, заявил, что ребенок, лежащий на тюфяке, вовсе не маленький Капет. Новый тюремный сторож, Август Лан, пришел в ужас от этого заявления ламповщика и на другое утро побежал докладывать об этом комитету. Члены последнего самолично отправились в Тампль, чтобы расследовать это дело, давши предварительно друг другу слово держать его в тайне.

Они увидели на тюфяке стонущего, мечущегося в жару мальчика, одетого в платье дофина. Никто из дежурных чиновников и служащих Тампля не мог с достоверностью сказать, действительно ли этот больной ребенок, покрытый нарывами, — сын короля Людовика XVI или нет. Для выяснения этого важного обстоятельства члены комитета прежде всего пригласили доктора Нодэна.