Трагедия войны. Гуманитарное измерение вооруженных конфликтов XX века

Факты изнасилований гитлеровцами советских женщин на Восточном фронте также присутствуют в научных и научно-популярных работах историков, которые занимаются вопросами преступлений нацистов и повседневной жизнью на оккупированных территориях[505]. Однако, по справедливому замечанию авторов монографии «Частная жизнь советского человека в условиях военного времени», даже в советское время, когда еще были свежи воспоминания, «сексуальному насилию оккупантов уделялось значительно меньше внимания, чем другим видам воинских преступлений, вследствие сложившихся представлений о морали в советском обществе <…> ничего не говорилось в советской историографии о дальнейшей судьбе советских женщин, подвергшихся такому сексуальному насилию»[506]. Эта тенденция среди отечественных историков сохраняется в значительной степени и по сей день. Поэтому тема изнасилований, как ни парадоксально, изучена западными исследователями лучше, чем отечественными. Наиболее полное исследование на эту тему принадлежит швейцарскому историку Б. Бек. На основе немецких документов она оценила масштаб этого преступления на территориях разных стран и рассмотрела проблему уголовной ответственности. Вывод состоял в том, что к сексуальному насилию германское командование относилось терпимо, а утверждение о том, «что сексуальное насилие применялось систематически, что оно имело стратегическую функцию и являлось частью германской стратегии ведения войны, не имеет до сих пор научного доказательства»

[507]. Позднее также на немецких источниках проблема сексуального насилия на Восточном фронте была рассмотрена в книге Р. Мюльхойзер, которая говорит о сдержанном отношении немецкого командования к изнасилованиям[508]. В 2004 г. в Миннесоте (США) исследовательница В. Гертъяянсен защитила диссертацию «Жертвы, герои, выжившие: сексуальное насилие на Восточном фронте во время Второй мировой войны»[509]

. В основу ее исследования легли десятки интервью жительниц оккупированных территорий современных Прибалтийских республик и Украины. Она приходит к выводу, что сексуальное насилие над советскими женщинами военнослужащими вермахта было массовым явлением и представляло собой прежде всего преступление против гендера. С этой же точки зрения проблему сексуального насилия на территории УССР рассматривает украинская исследовательница М. Гавришко[510].

В России в последние годы вопрос о роли женщины на войне изучается в рамках истории памяти[511], однако обстоятельства сексуального насилия как составляющей повседневной жизни женщины на оккупированных территориях излагаются в общих чертах. Проблема насилия сфокусирована традиционно на страданиях детей и военнопленных, а изнасилования рассматриваются в контексте контраргументов утверждениям западных историков, обвиняющих солдат Красной Армии чуть ли не в «массовом изнасиловании Европы»

[512]. Тем не менее в научно-популярных работах, рассчитанных на широкий круг читателей, авторы все чаще обращаются к конкретным примерам изнасилований. Озвучивается эта проблема и в средствах массовой информации[513]. Множество историй изнасилований приводит А. Р. Дюков в книге «За что сражались советские люди»[514]

. Все они служат подтверждением тезиса автора о безжалостном отношении нацистов к населению захваченных советских земель в ходе войны на уничтожение. Схожие рассуждения можно встретить и в ряде работ других авторов[515]. Отдельно с точки зрения стратегии выживания женщин в оккупации рассматривается вопрос «горизонтального коллаборационизма», включающий в себя и добровольное сожительство, и работу в борделях[516].

Постепенно профессиональное сообщество преодолевает негласное табу на эту тему, но перед ним возникает другая проблема. Связана она с ограниченностью и неоднородностью источниковой базы. В отличие от немок, русские женщины после войны практически не оставили письменных воспоминаний об этом страшном опыте. Не имели они возможности задокументировать случай изнасилования в местной оккупационной администрации. Однако сразу после освобождения занятых противником территорий они могли рассказать о пережитом.