«Трагическая эротика»

Между тем наследника и по приезде в Москву продолжали беспокоить сильные боли, однако на этот раз царская чета пожелала, чтобы великий князь Алексей Николаевич непременно принял участие в важной официальной церемонии. Воспитатель цесаревича записал в своем дневнике: «Когда сегодня Алексей Николаевич убедился, что не может ходить, он пришел в большое отчаянье. Их Величества тем не менее решили, что он все же будет присутствовать при церемонии. Его будет нести один из казаков. Но это жестокое разочарование для родителей: они боятся, будто в народе распространится слух, что царевич калека»178.

Действительно, эти опасения подтвердились: болезнь наследника способствовала распространению всевозможных слухов, неблагоприятных для царской семьи. Генерал Спиридович впоследствии вспоминал:

В народе много про это говорили. И когда, как в сказке, прошел по устланным красным лестнице и помосту блестящий кортеж из дворца в Успенский собор и скрылся там, в толпе стали шептаться о больном наследнике, о Царице.

А та, бедная, не менее его больная нравственно, чувствуя на себе как бы укоры за больного ребенка, сжав губы, вся красная от волнения, старалась ласково улыбаться кричавшему народу. Но плохо удавалась эта улыбка Царице, бедной больной Царице… И, теперь, после прохода шествия, народ по-своему истолковывал эту улыбку. И не в пользу бедной Царицы, так горячо и искренно любившей свою вторую родину и принесшей ей, того не желая, так много вреда. И когда, после службы, принимая доклады, я выслушивал немногословные, но выразительные фразы, которые слышны были в толпе про Царицу и «старца», нехорошее чувство закипало по адресу тех, кто провел его во дворец179

.

Разные периодические иллюстрированные издания по-разному осветили этот эпизод, по-разному знакомили с ним своих читателей. «Огонек», например, поместил на обложке снимок выхода царской семьи, при этом казак императорского конвоя, несущий царевича на руках, оказался в центре композиции180. Но, как правило, публиковались такие фотографии, на которых внимание читателей привлекали прежде всего фигуры царя и царицы, больной наследник оказывался на втором плане либо вообще не попадал в кадр. Впрочем, и публикация «Огонька» не могла не пройти цензуру Министерства императорского двора. Поэтому нельзя не признать, что редакторы иных иллюстрированных изданий по собственной инициативе проявили известный такт, не привлекая внимания общественного мнения к болезни цесаревича.

5 августа в старых залах Большого Кремлевского дворца состоялся высочайший выход. При вступлении императорской семьи в Георгиевский зал были произнесены приветственные речи губернским предводителем дворянства, исполняющим должность московского городского головы, председателем Московского губернского земства и старшиной купеческого сословия.

Затем выступил император. Николай II подчеркивал особое значение своего патриотического паломничества в Москву: «В час военной грозы, так внезапно и вопреки моим намерениям надвинувшейся на миролюбивый народ мой, я, по обычаю державных предков, ищу укрепления душевных сил в молитве у святынь московских, в стенах древнего Московского Кремля». Царь также отмечал, что вся страна в дни войны объединилась вокруг престола: «Такое единение Моих чувств и мыслей со всем Моим народом дает Мне глубокое утешение и спокойную уверенность в будущем».

Император и его семья вышли на Красное крыльцо, по помосту они проследовали в Успенский собор, где приложились к святыням. Из собора царская семья направилась в Чудов монастырь. Там было совершено молебствие, после чего император и императрица прикладывались к мощам св. Алексия, митрополита Московского. Затем царская семья возвратилась в Большой Кремлевский дворец.

Последующие дни пребывания императорской семьи в Москве также были заполнены различными мероприятиями, официальные приемы чередовались с посещением госпиталей и поездками к святыням. Император принял городских голов, съехавшихся в Москву для обсуждения вопросов об оказании помощи раненым и больным воинам.

8 августа царская семья посетила Троице-Сергиеву лавру. В лаврском соборе было совершено молебствие. Затем император и императрица приложились к раке с мощами преподобного Сергия. Архимандрит Товия благословил Николая II иконой явления Божией Матери преподобному Сергию, написанной на гробовой доске преподобного Сергия. Эта икона со времен Алексея Михайловича сопровождала русских царей во время военных походов (впоследствии она по повелению царя была перевезена в походную церковь Верховного главнокомандующего великого князя Николая Николаевича). Приняв благословение, император, императрица и их дети посетили Серапионовскую палату, Никоновскую церковь, митрополичьи лаврские покои.

После этого царская семья выехала в Царское Село (до отъезда в Москву она жила в Петергофе)181.