Трагические судьбы

Добрынин скорее всего не знал, что по поводу Кубы Пеньковский, еще до того как дал сигнал о готовности СССР нанести ракетный удар по США, сообщал: «Кеннеди следует быть твердым. Хрущев не собирается запускать ракеты. Кеннеди должен обвинить Хрущева в вооружении Кубы танками и оружием. Как мы помогали венграм, так и Кеннеди следует помогать патриотическим силам на Кубе».

В последние годы сложилось стойкое убеждение, что если бы не Пеньковский, то Карибский кризис перешел бы в войну, последнею в истории человечества. Аргументы: информация, переданная ЦРУ о советских ракетах, их технические характеристики помогла американской стороне правильно соорентироваться и не перейти опасную черту. Наташа Геворкян, журналистка «Московских новостей», исходя из этого, сделала вывод: «Предательство, которое совершил Пеньковский, следует трактовать как благо».

Однако, не все так просто. Во-первых, в досье ЦРУ нет никаких данных о том, что Пеньковский сообщил что-либо ценное о ракетах на Кубе. Он вроде бы даже не знал, что на остров перебрасываются огромное количество техники, люди и ракеты. Это была объемная операция, и, хотя на нее накинули покров секретности, о том, что она ведется, знали многие. Но каким-то образом она прошла мимо Пеньковского. Более того, помощник президента Кеннеди по национальной безопасности Джордж Банди твердо заявил в 1999 году: «К подлинным оценкам и действиям правительства США в ракетном кризисе Пеньковский не имел никакого отношения». Плюс свидетельство Рэймонда Гарткоффа, одного из руководителей ЦРУ: «С апреля 1961 года по сентябрь 1962 года Пеньковский предоставил огромное количество информации, но он не располагал сведениями и ничего не передал о ракетах на Кубе». Сведения, которые полковник передавал о типах ракет, стоящих на вооружении Советской Армии, лишь помогли уточнить ситуацию на Кубе.

Последний акт нашей драмы. На самый крайний случай сотрудники ЦРУ и Пеньковский договорились, что он передаст условный сигнал об опасности. Опасность предполагалась двух типов: первый — его арестовывают; второй — советское руководство начинает войну. За Пеньковским пришли в ночь с 22 на 23 октября. В дверь квартиры позвонили. Он выглянул в глазок — и сразу все понял. Кинулся к телефону, набрал номер и дал условный сигнал: «Война!». Положил трубку и стал дожидаться, когда ему наденут наручники. Сигнал: «Меня арестовывают» он почему-то придержал.

Сотрудники ЦРУ, которые работали с Пеньковским в Москве, немедленно доложили о его аресте (о чем им стало известно по другим каналам) директору ЦРУ Маккоуну, но умолчали о предупреждении Пеньковского насчет войны. Они брали на себя большую ответственность. Но к тому времени они уже прекрасно изучили своего агента, составили его психологический портрет: неуравновешенный, с высоким самомнение о собственной персоне, провоцирует на резкие действия. Они хорошо помнили, что во время берлинского кризиса 1961 года Пеньковский требовал от Запада самых решительных действий вплоть до нанесения ядерного удара по Москве.

Поэтому, получив сигнал «Война», сотрудники ЦРУ не стали спешить. Из других источников это предупреждение не подтверждалось. Гартгофф позже скажет о мотиве поступка Пеньковского: «Когда он понял, что ему конец, то, скорее всего, решил сыграть роль Самсона: обрушить храм, под развалинами которого погиб бы и он, и весь остальной мир».

Последствия были бы страшными, если бы сигнал Пеньковского был передан в Белый дом. К тому времени военные усилили и без того бешеный натиск на Джона Кеннеди, они требовали, чтобы он дал приказ о начале военных действий против Кубы с применением ядерного оружия. Американские вооруженные силы были приведены в глобальном масштабе в состояние повышенной боевой готовности. Не хватало только спички, чтобы прогремел взрыв. Такой спичкой мог стать сигнал Пеньковского «Война!» Так что если кого и благодарить, что не началась третья мировая война, то не Пеньковского, а здравых и хладнокровных сотрудников ЦРУ в Москве.

За все про все полковник получил 3000 рублей. Плюс расстрел

И еще одно совпадение, имевшее место 22 октября, в день ареста Пеньковского. Именно в этот день Винн прибыл по делам в Будапешт. Он сопровождал передвижную выставку товаров своей фирмы, для чего арендовал несколько мощных грузовиков. Из Будапешта выставка должна была отправиться в Москву, а далее в Хельсинки. Под кузовом одного из трейлеров был оборудован тайник, в котором предполагалось переправить Пеньковского в Финляндию.

3 ноября англичанина задержала венгерская контрразведка, на другой день его доставили в Москву.