Трагические судьбы

Военный юрист Андрей Сухомлинов в течение двух лет скрупулезно изучал все обстоятельства происшедшего на станции «Правда», внимательно ознакомился с материалами дела и пришел к однозначному выводу: «П. Марков с нарушениями подсудности направил в суд никем не читанное и не изученное дело». Чем Сухомлинов мотивирует свой вывод? «Следователи представили в суд не дело, а ворох плохо подшитых бумаг. Листы протоколов допросов перепутаны. Копии протоколов обысков никому не вручались. Неясно, как проводилась экспертиза. В качестве понятых привлекались заинтересованные лица. И так далее, и тому подобное». Очень спешили отчитаться о проделанной работе.

24 июля состоялся суд, где Стрельцова Эдуарда Анатольевича приговорили к 12 годам лишения свободы (прокурор требовал 15 — максимум, предусмотренный Указом Президиума ВС СССР «Об усилении ответственности за изнасилование» от 4 января 1949 года). Татушина и Огонькова отчислили из сборной. Судьба их была сломана. Огоньков устроился расписывать ткани на «Трехгорку», а Татушин подрабатывал художником в артели «Красный переплет». В футбол они больше не вернулись. Над летчиком Карахановым, когда он вернулся в свою часть, провели суд офицерской чести. Сослуживцы потребовали уволить его из армии. За то, что организовал пьянку, на которой пострадал народный любимец.

Но нас прежде всего интересует: почему Стрельцова покарали с такой демонстративной жестокостью?

«Посадить, и надолго!»

Напомню: то было время правления Хрущева. Время, когда декларировались высокие идеалы, когда писался высоким стилем «Кодекс строителя коммунизма». Строитель самого передового общества в истории человечества должен был (да что должен — обязан!), согласно Кодексу, добросовестно трудиться на благо этого самого общества, в котором торжествуют честность и правдивость, нравственная чистота, простота и скромность и так далее. Но вот беда: жизнь-то другая. Она не просто сложнее статей морального кодекса, а другая, со своим кодексом поведения.

Особо о нравственной чистоте. Тогда были популярны дискуссии о любви и дружбе. Какую бурю откликов вызвал фильм «А если это любовь?» Особенно умиляет знак вопроса — на всякий случай. Влюбленные должны были ходить, держась за руку, не прижимаясь друг к другу, девушке рекомендовалось не отдавать поцелуя без любви, а уж… — такого слова они и знать не должны, а заниматься этим исключительно после освидетельствования в Загсе. Тогда было правило: общество должно воздействовать на личность. А означало оно: всем обществом

лезть с сапогами в личную жизнь. В одном частном письме того времени строки: «Штейнберга уволили по причине его новой женитьбы. Между прочим, теперь здесь говорят, что «бабы» и «измена» — две основы, по которым будут судить о моральном облике члена партии. Оживленная деятельность начальства по линии «баб» объясняется у нас также новыми установками в связи с новым уставом партии».

Но жизнь уставу партии не подчиняется. Уже прошел Фестиваль молодежи и студентов, и наша молодежь увидела раскованных, веселых, смеющихся молодых людей со всего света. И эта раскованность передалась нашим. Хотя еще и не в полной мере. По крайней мере, Мэрилин Монро, после того как познакомилась с Хрущевым во время его поездки по Америке в 1960 году, сделала такой вывод: «Он жал мне руку так долго и так крепко, что я подумала, что сломает ее. Полагаю, это лучше, чем целоваться с ним. Я не могу представить, как этот толстый и страшный, с бородавками на лице, может стать лидером столь большого числа людей. Кто захочет стать коммунистом, имея такого президента? Я думаю, что в России мало секса».

В правильных советских фильмах героиня, полюбившая женатого мужчину, гордо заявляла: «Я не стану разрушать семью» и отказывала любимому в контакте на молекулярном уровне, после чего до последней клеточке отдавалась, но только общественно-полезной деятельности. Тех же киногероинь, которые чувствовали, что могут не сдержаться и увести любимого из семьи, авторы отправляли от греха подальше на комсомольскую стройку. А в жизни, по эту сторону киноэкрана, на глазах у всего завода инженерша Савоськина гуляла с начальником моторного цеха Петровым, который забыл ради нее и законную супругу, и троих детей. Так что для официальных моралистов то, что произошло на карахановской даче, было вопиющим, циничным нарушением передовой коммунистической морали, а с точки зрения тогдашней спортивной среды, это было дело вполне житейское, рядовой эпизод.