Трамвай идет в депо

– Юра, что там? Что им нужно? Там же ремонт, зачем они там стоят, Юра? Юра? Ты можешь сказать, что происходит?

Но Шухов молчал, глядя, как твердым, решительным шагом к нему приближается судьба в лице подполковника полиции Владимира Сергеевича Кирьянова.

* * *

Уже через полчаса поднявшаяся суета полностью смыла атмосферу лихого, разудалого праздника. Люди в блестящих платьях и костюмах, запинаясь, давали показания полицейским. В домике для гостей врачи «Скорой» осматривали двух пленниц и меня. Жена Одинцова, Наталья, сидела с совершенно стеклянным взглядом, а девочку так колотило от волнения и шока, что ее без лишних слов увели в машину, завернув в толстое одеяло. Машина сразу отъехала, а на ее место быстро подъехала другая.

Молоденький врач с невозмутимым видом сделал мне какой-то укол, перевязку и велел грузиться в машину.

– Надо наложить швы, но, разумеется, не здесь, – сказал он.

Я испугалась:

– И сорок уколов в живот от бешенства?

Врач успокоил меня:

– Нет, но нужно понаблюдать за собаками. Они на бешеных не похожи, просто тренированы на охрану и задержание. Если в течение двух недель не сдохнут, все будет о’кей.

– Володя, ты слышал? – спросила я Кирьянова, который сидел рядом с женой Одинцова на соседнем кресле.

– Да, я прослежу, – сказал он.

Наталья Одинцова вдруг разразилась громкими истеричными рыданиями. Ее успокаивали медики, но женщину словно прорвало. Она плакала, отталкивая руки врачей, и повторяла:

– Я, все я… из-за меня…

Врачи с трудом сделали ей укол, и Наталья спустя короткое время затихла, вернувшись в состояние остекленения.

Кирьянов подсел ко мне:

– Ты знаешь, о чем она говорит?

– Догадываюсь, – кивнула я. – Это она сливала мэру информацию на мужа.

– Ты же говорила, у него была любовница.

– И любовница сливала. И еще нашлись люди, которых мэр купил. Этот гад использовал все возможности, чтобы быть в курсе дел Одинцова. Проверьте, кстати, одного из водителей автобусного парка «Тарасов-транс» по фамилии Власов. Он на следующий день после забастовки и ареста почему-то оказался на свободе. Сотрудники говорили, у этого водилы есть покровители. Не удивлюсь, если речь о Шухове.

– Зачем ему надо было столько шпионов держать? – недоуменно спросил Кирьянов.

Я пожала плечами:

– Одинцов планировал расширять компанию. Законно скинуть его тяжело, а перевозки – жирный денежный бизнес. Шухову была важна любая информация, которая помогла бы каким-нибудь образом лишить Олега Юрьевича его влияния и фирмы. У Одинцова была репутация. Человека с репутацией не свалить так просто – время уже не то. Значит, надо сначала ее уничтожить. Любыми способами.

– А ты уверена, что жена имеет отношение к этому?

– Да. Соседи у дома неоднократно видели фургон ветеринарной клиники «Лапы и хвосты». Плюс, по показаниям матери, она постоянно таскала кота к ветеринару.

– И что?

– Кот совершенно здоров. А эта клиника не практикует выезд на дом. Уверена, если покопаться, можно будет найти кого-то из окружения мэра с таким фургоном.

– Я уже покопался, как ты просила, – ответил Кирьянов. – Соучредители Коваленко, Тимохин и Буданова. Знаешь кого-нибудь?

– Буданова? Наверняка родственница этого журналюги, который работает на Шухова. Ярослав Буданов – горе-репортер, который имел здоровенный зуб на Одинцова за то, что тот подверг его унижению в прямом эфире. С его подачи печатались все ядовитые публикации о «Тарасов-трансе».

Крот потрогал расползающийся синяк, начавший приобретать фиолетовый оттенок. Я протянула ему пакет со льдом, который мне дали медики.

– Зачем жене стучать на мужа? – спросил Кирьянов, и мы трое посмотрели на сидящую в окружении врачей женщину.

– Думаю, она узнала о его измене и решила таким образом отомстить. Соседи характеризовали ее как ревнивую женщину, которая видела соперницу в каждой встречной девушке. Полагаю, когда ее подозрения подтвердились, она была в ярости. А поскольку мэр давно и пристально следил за окружением Одинцова, он быстро прибрал ее к рукам.

– И что же она такого могла ему рассказать?

– Немного, наверное. Передвижения, планы, но самое главное – жена наверняка искала ту самую кассету для Шухова, с записью компромата. Это могла сделать только она. Ни у кого другого доступа в дом не было.

– Кошмар какой! – не выдержал Владимир Сергеевич. – Вы, бабы, такие стервы. На родного мужа стучать конкуренту!

– Эй, попрошу не обобщать! – запротестовала я. – К тому же жена наверняка не понимала, к чему ее деятельность приведет.

– Мата Хари, черт ее побери.

– Не ругайся. Она не так уж много смогла сделать. Кассету, например, не нашла. А сейчас наверняка в ужасе. Займись лучше любовницей Одинцова, пока твои опера ее не отпустили.

– А она здесь? – удивился Кирьянов.

– Да. Это секретарша мэра, – ответила я, приподнимаясь на локте и пытаясь принять более удобную позу. Крот сунул мне диванную подушку под спину.

– Тань, ты уверена? – спросил Владимир Сергеевич, и мне снова пришлось кивнуть.