Читаем Transcend. Девять шагов на пути к вечной жизни полностью

Тест VAP, или «вертикальный автопрофиль» (Vertical Auto Profile), обеспечивает получение более подробной информации о липидных уровнях по сравнению с традиционным исследованием липидного статуса. Проводившееся в Юте, США, под руководством доктора Роджера Вильямса исследование семей, среди членов которых были пациенты с ранним развитием ишемической болезни, показало, что только 25 % случаев сердечных заболеваний можно объяснить повышением уровней общего холестерина и ЛПНП. По меньшей мере 60 % случаев были результатом отклонения от нормы уровней других жиров. В число таких отклонений вошли низкий уровень ЛПВП, повышенный уровень липопротеина (а), липопротеина средней плотности (ЛПСП) или липопротеина очень низкой плотности (ЛПОНП).

В рамках традиционного исследования липидного статуса измеряются только уровни общего холестерина, ЛПВП и триглицеридов, а по результатам этих измерений рассчитывается содержание ЛПНП. Тест VAP отличается непосредственным измерением уровня ЛПНП, что обеспечивает намного более точные данные, чем при подсчете. Помимо этого, тест дает информацию о размерах и текущем количестве частиц ЛПНП, а также рассказывает, сколько менее опасных, больших и рыхлых A-частиц, а также более опасных, маленьких и плотных B-частиц ЛПНП у вас в наличии. Легкие и рыхлые А-частицы отталкиваются от стенок артерий. И напротив, маленькие и плотные B-частицы действуют как пули – им легче внедриться в стенку артерии, что приводит к скоплению холестерина в артериальных стенках. Повышенное содержание маленьких B-частиц чаще встречается у пациентов, страдающих диабетом или метаболическим синдромом.

В рамках теста VAP также измеряется содержание липопротеина (а), ЛПСП и ЛПОНП – факторов риска, имеющих большее значение, чем уровни общего холестерина и ЛПНП. И наконец, данный тест фракционирует ЛПВП («хороший» холестерин) на субъединицы ЛПВП-2 и ЛПВП-3. ЛПВП-2 имеет более выраженные защитные свойства, чем ЛПВП-3. Низкий уровень ЛПВП-2 представляет собой серьезный фактор риска развития сердечно-сосудистых заболеваний.

Уровень ЛПСП – генетический фактор риска. Пациенты, чьи родственники болели диабетом, склонны к повышению уровня ЛПСП. ЛПОНП переносит триглицериды в крови. Людям с повышенным уровнем ЛПОНП предлагается потреблять меньше сахара и углеводов с высоким гликемическим индексом. Повышенное содержание липопротеина (а) можно назвать еще одним наследственным фактором, который ассоциируется с высоким риском и редко поддается коррекции с помощью традиционных лекарств. Повышенный уровень липопротеина (а) можно нормализовать, принимая по 1 г витамина С, лизина и пролина дважды в день.

Метаболические факторы – гликирование, воспаление и метилирование

В главе 5 мы обсудим, каким образом метаболические факторы – гликирование, воспаление и метилирование (ГВМ) – могут способствовать повышению риска развития сердечно-сосудистых и других заболеваний. Три простых лабораторных анализа обеспечат вас большим объемом информации о том, как тело справляется с этими определяющими метаболическими функциями. Можете оценить свои факторы ГВМ с помощью трех простых анализов крови: анализ на гликированный гемоглобин измеряет состояние гликирования, анализ на СРБ измеряет воспалительные процессы, а анализ на гомоцистеин измеряет статус метилирования. Далее в главе 5 мы еще обсудим эти тесты.

Уровень глюкозы в крови натощак и инсулин

Метаболический синдром и его более грозный родственник – диабет II типа – способствуют развитию риска возникновения сердечного приступа. У пациентов, страдающих этими заболеваниями, наблюдается резистентность к инсулину, которая приводит к высокому уровню инсулина в крови. Как стимулятор роста инсулин ускоряет образование бляшек в коронарных артериях. Помимо этого, высокий уровень инсулина связывают с гипертензией (высоким артериальным давлением), которая выступает в качестве еще одного фактора риска развития сердечного приступа. Высокий уровень глюкозы в крови усиливает гликирование ЛПНП, а это важнейший шаг на пути превращения макрофагов и ЛПНП в патологические пенистые клетки. Кроме того, инсулиновая резистентность, вероятно, оказывается причиной нарушения жирового метаболизма, ведущего к избытку триглицеридов (другому фактору риска коронарной болезни).

Мы рекомендуем вам проверить свои уровни глюкозы и инсулина (натощак), а также предлагаем следовать нашим рекомендациям из главы 5 для поддержания уровня глюкозы ниже 50 и уровня инсулина ниже 5.


Таблица 2.3

Нормальные и оптимальные уровни веществ в крови для здоровья сердца

Лучевые исследования

Кальциевый индекс коронарных артерий

Перейти на страницу:

Похожие книги

Гиперпространство. Научная одиссея через параллельные миры, дыры во времени и десятое измерение
Гиперпространство. Научная одиссея через параллельные миры, дыры во времени и десятое измерение

Инстинкт говорит нам, что наш мир трёхмерный. Исходя из этого представления, веками строились и научные гипотезы. По мнению выдающегося физика Митио Каку, это такой же предрассудок, каким было убеждение древних египтян в том, что Земля плоская. Книга посвящена теории гиперпространства. Идея многомерности пространства вызывала скепсис, высмеивалась, но теперь признаётся многими авторитетными учёными. Значение этой теории заключается в том, что она способна объединять все известные физические феномены в простую конструкцию и привести учёных к так называемой теории всего. Однако серьёзной и доступной литературы для неспециалистов почти нет. Этот пробел и восполняет Митио Каку, объясняя с научной точки зрения и происхождение Земли, и существование параллельных вселенных, и путешествия во времени, и многие другие кажущиеся фантастическими явления.

Мичио Каку

Зарубежная образовательная литература, зарубежная прикладная, научно-популярная литература
Происхождение эволюции. Идея естественного отбора до и после Дарвина
Происхождение эволюции. Идея естественного отбора до и после Дарвина

Теория эволюции путем естественного отбора вовсе не возникла из ничего и сразу в окончательном виде в голове у Чарльза Дарвина. Идея эволюции в разных своих версиях высказывалась начиная с Античности, и даже процесс естественного отбора, ключевой вклад Дарвина в объяснение происхождения видов, был смутно угадан несколькими предшественниками и современниками великого британца. Один же из этих современников, Альфред Рассел Уоллес, увидел его ничуть не менее ясно, чем сам Дарвин. С тех пор работа над пониманием механизмов эволюции тоже не останавливалась ни на минуту — об этом позаботились многие поколения генетиков и молекулярных биологов.Но яблоки не перестали падать с деревьев, когда Эйнштейн усовершенствовал теорию Ньютона, а живые существа не перестанут эволюционировать, когда кто-то усовершенствует теорию Дарвина (что — внимание, спойлер! — уже произошло). Таким образом, эта книга на самом деле посвящена не происхождению эволюции, но истории наших представлений об эволюции, однако подобное название книги не было бы настолько броским.Ничто из этого ни в коей мере не умаляет заслуги самого Дарвина в объяснении того, как эволюция воздействует на отдельные особи и целые виды. Впервые ознакомившись с этой теорией, сам «бульдог Дарвина» Томас Генри Гексли воскликнул: «Насколько же глупо было не додуматься до этого!» Но задним умом крепок каждый, а стать первым, кто четко сформулирует лежащую, казалось бы, на поверхности мысль, — очень непростая задача. Другое достижение Дарвина состоит в том, что он, в отличие от того же Уоллеса, сумел представить теорию эволюции в виде, доступном для понимания простым смертным. Он, несомненно, заслуживает своей славы первооткрывателя эволюции путем естественного отбора, но мы надеемся, что, прочитав эту книгу, вы согласитесь, что его вклад лишь звено длинной цепи, уходящей одним концом в седую древность и продолжающей коваться и в наше время.Само научное понимание эволюции продолжает эволюционировать по мере того, как мы вступаем в третье десятилетие XXI в. Дарвин и Уоллес были правы относительно роли естественного отбора, но гибкость, связанная с эпигенетическим регулированием экспрессии генов, дает сложным организмам своего рода пространство для маневра на случай катастрофы.

Джон Гриббин , Мэри Гриббин

Зарубежная образовательная литература, зарубежная прикладная, научно-популярная литература / Научно-популярная литература / Образование и наука
Тринадцать вещей, в которых нет ни малейшего смысла
Тринадцать вещей, в которых нет ни малейшего смысла

Нам доступны лишь 4 процента Вселенной — а где остальные 96? Постоянны ли великие постоянные, а если постоянны, то почему они не постоянны? Что за чертовщина творится с жизнью на Марсе? Свобода воли — вещь, конечно, хорошая, правда, беспокоит один вопрос: эта самая «воля» — она чья? И так далее…Майкл Брукс не издевается над здравым смыслом, он лишь доводит этот «здравый смысл» до той грани, где самое интересное как раз и начинается. Великолепная книга, в которой поиск научной истины сближается с авантюризмом, а история научных авантюр оборачивается прогрессом самой науки. Не случайно один из критиков назвал Майкла Брукса «Индианой Джонсом в лабораторном халате».Майкл Брукс — британский ученый, писатель и научный журналист, блистательный популяризатор науки, консультант журнала «Нью сайентист».

Майкл Брукс

Публицистика / Зарубежная образовательная литература, зарубежная прикладная, научно-популярная литература / Прочая научная литература / Образование и наука / Документальное
Исторические происшествия в Москве 1812 года во время присутствия в сем городе неприятеля
Исторические происшествия в Москве 1812 года во время присутствия в сем городе неприятеля

Иоганн-Амвросий Розенштраух (1768–1835) – немецкий иммигрант, владевший модным магазином на Кузнецком мосту, – стал свидетелем оккупации Москвы Наполеоном. Его памятная записка об этих событиях, до сих пор неизвестная историкам, публикуется впервые. Она рассказывает драматическую историю об ужасах войны, жестокостях наполеоновской армии, социальных конфликтах среди русского населения и московском пожаре. Биографический обзор во введении описывает жизненный путь автора в Германии и в России, на протяжении которого он успел побывать актером, купцом, масоном, лютеранским пастором и познакомиться с важными фигурами при российском императорском дворе. И.-А. Розенштраух интересен и как мемуарист эпохи 1812 года, и как колоритная личность, чья жизнь отразила разные грани истории общества и культуры этой эпохи.Публикация открывает собой серию Archivalia Rossica – новый совместный проект Германского исторического института в Москве и издательского дома «Новое литературное обозрение». Профиль серии – издание неопубликованных источников по истории России XVIII – начала XX века из российских и зарубежных архивов, с параллельным текстом на языке оригинала и переводом, а также подробным научным комментарием специалистов. Издания сопровождаются редким визуальным материалом.

Иоганн-Амвросий Розенштраух

Зарубежная образовательная литература, зарубежная прикладная, научно-популярная литература / История / Образование и наука