Трансформер (СИ)

      - Что-то не так? – обеспокоенный капельдинер вошел в ложу следом за нами.

      - Здесь розы?

      - Да, - растерялся молодой бета.

      Сцепив зубы и выдохнув, я постарался быть как можно вежливее:

      - Уберите, будьте добры.

      - Но… - потянул в растерянности парень.

      - Быстрее… пожалуйста.

      - Конечно. Через минуту их здесь не будет.

      - Валь, может оставим?

      Одного моего взгляда ему хватило, чтобы понять, что нет, не оставим.

      - И с балкона тоже, - добавил я вслед бете.

      К третьему звонку цветы были убраны, но приторный дурман мертвых роз забивал легкие так крепко, словно кто-то сунул мне букет под нос.

      «Чертов нувориш», - клял я про себя Сокольникова, оглядывая ломившиеся от тяжести букетов балконы. Цветы были повсюду, мешая публике, но никто, кажется, не выказывал недовольства.

            «И почему до сих пор не начинают?»

      В дверь тихо постучали. Порядком раздраженный, я даже не обернулся.

      - Добрый вечер, я могу вас ненадолго потревожить?

      - О, - подпрыгнул Ромка. Пусть ведет себя как хочет, болван. – Конечно. Вы что-то хотели?

      - Да, если позволите. Не сочли бы вы возможным разрешить украсить вашу ложу розами? Дело в том, что я готовлю сюрприз, и для этого весь зал должен быть украшен.

      - Ну, - Ромка замялся. Я кожей чувствовал, как его взгляд мечется от незваного гостя ко мне.

      «Да что же это такое? Видимо, мне самому придется добавить слово "невозможно" в чей-то оскудевший словарный запас.»

      - Увы, но это абсолютно невозможно.

      - С кем имею честь разговаривать?

      Я обернулся, не вставая. У Романа отвисла челюсть. Согласен, я веду себя непозволительно, но почему мой любимый спектакль должен быть непременно испорчен чьим-то слезливым романом, который развалится через неделю? Нет, Антон Павлович заслуживает не в пример большего.

      - Валентин Игнатьевич Галеко.

      Видимо, своим поведением я удивил не только друга.

      - Очень приятно, Валентин Игнатьевич, меня зовут Станислав Сокольников.

      Я промолчал. Альфа не унимался:

      - Разрешите украсить розами вашу ложу.

      - Как я уже сказал, это невозможно.

      - Могу я узнать, почему?

      - Они мешают наслаждаться спектаклем, - он начинал меня раздражать.

      - Каким же образом? – настойчивый альфа шагнул ближе, зависнув надо мной в шаге.

      - Мне неприятен красный.

      - Какие же розы вы любите?

      «Настырный, гад.»

      - Белые.

      - Извините, что потревожил. - С этими словами альфа вышел, не забыв закрыть за собой дверь.

      - И что это было? – растерянно спросил Роман.

      - Не знаю.

      Пьеса, наконец, началась, и я, как всегда, получил искреннее удовольствие. Если бы еще не этот альфа…

***

      - Интересно почему Сокольников не вышел и не подарил Дунмарову цветы после спектакля?

      Я лишь передернул плечами. Это меня совершенно не касалось.

***

      Три недели спустя.

      Вечер. Театр. Дают «Даму с собачкой».

      И снова розы. Белые. Романа трясет от возбуждения.

      - Предупреждаю, хоть одно слово, Роман, и... - друг послушно молчит, но таки мельтешит смазанными хаотичными движениями.

      Наша ложа. И снова розы. Белые. Кажется, этот цвет называется "лилейный"?

      - Будьте добры, уберите.

      Цветы исчезают без вопросов.

      Третий звонок. Вежливый стук в дверь.

      - Добрый вечер, Валентин.

      - Не уверен, что он добрый.

      - Чем вам не угодили белые розы?

      - Отсутствием воображения.

      Альфа за моей спиной хмыкнул:

      - Как же угодить Снежному Королю?

      «Идиот.»

      Я скрипнул зубами, услышав ненавистное прозвище:

      - Для начала выучить несколько правил хорошего тона. Затем можно было бы начать обращаться к людям по имени. Потом дать насладиться пьесой. И, конечно же, не забыть убраться подальше, причем вовремя.

      - Ничего не имею против, кроме невозможности удовлетворить последнее требование.

      - Уверен, вы справитесь. Еще неделя, и розы станут желтыми, или малиновыми, или, может, морковными, что там у вас по списку следующее.

      - Боюсь, мне пришлось его сжечь.

      - Какая трагедия, достойная трех актов! – не удержался я от сарказма.

      - Я с вами абсолютно согласен.

      - И что же послужило причиной сего печального проишествия?

      - Ничего более очевидного и невероятного.

      - Что же это?

      - Я. Встретил. Пару.

Глава 50 Белоснежка

      - А твой папа не спустится на завтрак?

      - Нет. Он срочно уехал по делам, - безразлично отозвался Родион, не взглянув на Марка.

      - Он считает, что я тебя обманываю, или ему не нравится, что я трансформер? – осторожно спросил омега.

      Отложив приборы в сторону, Родион вытянул руку и накрыл его ладонь:

      - Не бери в голову. Он просто должен смириться с тем, что я сделал свой выбор и теперь меньше времени буду проводить с ним.

      - Ты думаешь, он ревнует?

      - Конечно. После несчастного случая с отцом мы с ним проводили больше времени вдвоем.

      - Он считает, что я отнял тебя у него?

      - Марк, таков ход вещей. Дети заводят собственные семьи и покидают родителей.

      Омега уже собирался ответить, но Родион продолжил:

      - В нашем случае этого и вовсе не случится. На каникулах и после окончания учебы мы будем жить здесь. Ты не против? – добавил альфа в последний момент, словно забыл об этом спросить.