Транзит Сайгон - Алматы

Одним ранним утром жители вьетнамского села Ба Чук увидели, как в редких просветах погружённых в предрассветные сумерки джунглей замелькали фигуры чужаков. По мере того как те продирались сквозь заросли, жители различили, что это был небольшой вооружённый отряд, ведомый двумя женщинами в военной форме с винтовками. Когда те вышли из леса, жители были поражены необычайной экзотичной красотой этих двух молодых девушек, говоривших между собой на китайском языке. Их сопровождало пятеро темнокожих кампучийцев. Именно эти две красавицы наставив дула своих ружей на мирную крестьянскую семью приказали всем следовать за ними в джунгли для разговора с их командирами. Компактно сгрудив стариков-родителей, взрослых и шестерых детей, они гуртом погнали несчастных крестьян в джунгли. Как только они оказались на тропе, под густой сенью зелёных зарослей, кампучийцы неожиданно начали изо всей силы, исступлённо бить самых младших детей прикладами по их маленьким головкам. Когда трёхлетняя дочурка, получив два увесистых удара в затылок, закричала: «Мама! Мама!», беспомощно протягивая к ней ручонки, её мать упала в обморок. Очнувшись, она увидела, что лежит среди трупов с раскроенным черепом и простреленной шеей. Убедившись, что вся семья мертва, она поползла в сторону Слоновьей горы, к храму. За кустами она услышала хныкающий детский голос, умолявший кого-то: «Папочка, не умирай, я больше не буду плакать!» Она нашла уцелевшего ребёнка с залитым кровью лицом и знаками позвала его за собой. В храме на горе, они увидели бесформенную груду из тел остальных жителей деревни, согнанных сюда и перерезанных полпотовцами.

В этот момент из зарослей вышел старый, сгорбленный кхмер с всклокоченной седой бородой и пронзительным, воспалённым взглядом. Он не спал уже свыше двадцати лет. Достав из-за пазухи фляжку он присел на корточки перед женщиной и начал поить сначала её, потом ребёнка чистой родниковой водой. Когда они напились, остатками воды из фляжки он умыл лицо ребёнка, залитое кровью убитого отца. Потом он встал и побрёл дальше, скрывшись в густых, ядовито-зелёных зарослях. Он шёл в сторону полей смерти, что раскинулись вокруг Пномпеня, надеясь, что хоть там, на этих полях физическому существованию его бренной оболочки придёт конец. Он и не догадывался, что ведут его ангелы, потому что он давно уже стал святым в этой жизни и что в чертогах небесного Ангкора его утомлённую душу ждёт неземное блаженство нирваны. А мир тем временем скатывался всё ниже и ниже по спирали безумия, и люди продолжали убивать и калечить себе подобных ради их нехитрого имущества, денег, а главное, ради власти для своих бесноватых вождей, одержимых демонами алчности и гордыни.

Когда министр обороны, прославленный генерал Зиап, узнал о том, что творят красные кхмеры, ни с того ни с сего погубившие тысячи мирных жителей приграничной зоны, он, с трудом сдерживая свою боль и клокотавший в сердце гнев, приказал стереть врага с лица земли. Главнокомандующий Ван Тьен Зунг пообещал ему применить против них тактику «цветущего лотоса» — неожиданно ударить по центру, пустить под пресс верхушку армии красных кхмеров, чтобы потом уже полностью выкорчевать всю структуру их садистского режима сего аванпостами по всему периметру страны. Так он в итоге и поступил, но для начала он совершил отвлекающий маневр для пробы сил. После краткой артподготовки он с небольшими силами взял пару отдалённых городов в двух разных провинциях. Так он смог убедиться в своём предварительном предположении — набившие себе руку на убийствах миллионов безоружных жертв из числа собственного населения, эти палачи бежали наутёк при фронтальном столкновении с сильным противником.

Пол Пот вызвал к себе в апартаменты Нородома Сианука, короля Камбоджи, которого зачем-то сохранил в своей аграрной республике, и разразился перед ним пространной речью о собственном могуществе. Выкрикнув в заключение, что он объявляет революционную войну всему Варшавскому договору, он приказал королю эвакуироваться из страны. Как только король ушёл, к Пол Поту в хоромы ворвался трясущийся и заикающийся «товарищ Дуч», начальник концлагеря С-21, с последними новостями с линии фронта. Решение в голове Пол Пота созрело мгновенно. Всё ещё дослушивая Дуча, он начал паковать своё барахлишко и вещички жены в дорожную сумку-чемодан от «Монблан».

— Что же делать-то а? — опасливо поинтересовался Дуч, юрко бегающими глазами следя за действиями вождя.

— Лично я эвакуируюсь, — деловито сказал Пол Пот. — Ты тоже, кстати, можешь, но только когда перебьёшь весь свой лагерь. И никому больше ни слова. Ну чего стоишь, за работу!

Дуч, прихватив во дворике мотыгу, рысцой побежал выполнять задание. Начался массовый забой пленных, высаженных в кандалах рядками на полу.