Траумновелле. С широко закрытыми глазами

С заполненным свидетельством о смерти Фридолин снова вернулся в комнату, где у кровати покойного, взявшись за руки, сидели жених с невестой.

Снова зазвонил звонок, доктор Родигер поднялся и пошел открывать: между тем, Марианна еле слышно прошептала, глядя в пол:

— Я люблю тебя.

Фридолин в ответ не без нежности просто назвал ее по имени. Родригер вернулся в комнату вместе с пожилой супружеской парой. Это были дядя и тетя Марианны. Со смущением, обычно возникающим в подобной ситуации, они обменялись соответствующими обстоятельствам словами. Небольшая комната стала казаться переполненной, и Фридолин почувствовал себя лишним. Он поспешно произнес слова благодарности и надежды на новую встречу, и доктор Родигер проводил его до двери.

Глава 3

Выйдя из дома, Фридолин взглянул на открытое окно комнаты, которую он только что покинул. Створки окна слегка покачивались на весеннем ветру. Оставшиеся там люди, как живые, так и мертвые, казались ему одинаково нереальными и призрачными. Ему почудилось, что он только что ускользнул от неких меланхолических, грустных чар, в плен которых не следовало попадаться. Единственное, что осталось, — это странное нежелание идти домой. Снег на улицах таял, то тут, то там виднелись маленькие грязно-белые сугробы, мерцали огни фонарей, в церкви поблизости пробило одиннадцать. Фридолин решил посидеть полчаса в каком- нибудь кафе неподалеку перед тем, как отправиться домой, зашагал по парку, находившемуся около ратуши. Там, на укромных скамейках сидели, прижавшись друг к другу, парочки, словно уже наступила весна, и обманчиво-теплый воздух не таил в себе никакой опасности. На одной из скамеек, вытянувшись во всю длину и надвинув шляпу на лоб, лежал одетый в лохмотья человек. «Что если я его сейчас разбужу и дам ему денег на ночлег? — подумал Фридолин. — Ах, но что это решит! Тогда я должен буду позаботиться о нем и завтра, иначе в этом нет никакого смысла, и в конце концов буду заподозрен в преступной связи с ним». Фридолин ускорил шаг, чтобы как можно скорее уклониться от любого вида ответственности и искушения. «Почему именно этот? — спрашивал он себя, — в одной только Вене еще тысячи и тысячи таких же нищих. Заботиться о них всех?!» Он вспомнил о мертвеце, которого недавно оставил, и с некоторой дрожью отвращения подумал, что в этом худом теле, лежащем под коричневым фланелевым одеялом, вечные законы гниения и распада уже начали свою работу. И тогда Фридолин ощутил радость от того, что еще жив, и что, по всей вероятности, от него все эти трагические вещи еще далеки; от того, что он находится в самом расцвете своей молодости, что у него есть привлекательная, прелестная жена и что, если он пожелает, может иметь еще одну или даже несколько. Правда, для этого понадобилось бы больше времени, чем он мог себе позволить; и тут Фридолин припомнил: в восемь часов утра он должен быть в клинике, с одиннадцати до трех навещать частных пациентов, после обеда до пяти у него приемные часы, а вечером — еще несколько пациентов. И еще хорошо, если не придется задерживаться до поздней ночи, как сегодня.