Травяной венок. Том 1

Временный деревянный настил покрывал нижние ярусы Колодца, скрывая их от взглядов присутствующих. Тридцать пять узких проходов круто поднимались вверх со дна Колодца к тому месту, где стояли корзины. Канаты, протянутые поперек ярусов, отделяли одно племя от другого, так что сверху все это походило на нарезанный кусками пирог. Каждый избиратель подходил к своему проходу, получал из рук стражников вощеную табличку, на мгновение останавливался, чтобы нацарапать на ней имя кандидата, после чего устремлялся вверх по настилу, к корзинам, и бросал туда табличку. Исполнив свой гражданский долг, он проходил дальше, в верхние ярусы, и покидал Колодец через один из двух выходов, расположенных по обе стороны от трибуны. Однако те, у кого достало энергии и любопытства надеть тогу и явиться для голосования, обычно не уходили совсем, а оставались ждать результата в нижнем форуме, болтая, закусывая и наблюдая за ходом процедуры.

В течение всех выборов уходящие в отставку народные трибуны стояли в глубине уготованного им возвышения, баллотирующиеся кандидаты – перед ними, а у самого края трибуны сидели на скамье экс-председатель коллегии трибунов и консул-наблюдатель, с удобством следившие за происходящим.

Некоторые племена (в особенности свои городские) были в тот день представлены несколькими сотнями голосующих, тогда как другие – гораздо меньшим числом. С самых отдаленных окраин прибыли от силы дюжина или две избирателей. При всем том каждое из племен, по сути дела, обладало лишь одним коллективным голосом: голосом большинства. Это, в случае с сельскими племенами, обеспечивало им непропорционально большой вес при голосовании, не соответствующий численности явившихся его членов.

Как только какая-нибудь корзина наполнялась, ее убирали, чтобы пересчитать таблички, а на ее место ставили пустую. Подсчет велся за большим столом, установленным на верхнем ярусе, прямо под трибуной, на виду у консула-наблюдателя. Тридцать пять custodes[111] и их помощники работали с разной нагрузкой, в зависимости от числа голосующих того или иного племени.

Когда, часа за два до захода солнца, все, наконец, было закончено, консул-наблюдатель огласил результаты перед теми, кто остался и теперь собрался вновь в помещении, уже не перегороженном канатами. Он дал также разрешение на публикацию итогов голосования. Лист пергамента с сообщением должны были вывесить на задней, обращенной к форуму, стене трибуны, где в течение нескольких следующих дней с ним мог бы ознакомиться любой римлянин.

Новым председателем коллегии трибунов провозглашен был Марк Ливий Друз, избранный подавляющим большинством голосов. Предпочтение его кандидатуре отдали все тридцать пять племен – случай небывалый для подобных выборов. Миниций, Сестий и Сауфий также удостоились избрания в трибуны. А вместе с ними – еще шестеро совершенно безвестных кандидатов: чьи имена никому ничего не говорили и которых напрочь забыли спустя год, когда истек срок их полномочий. Друз же был рад, что не встретил среди остальных претендентов достойных соперников.

Коллегия народных трибунов занимала помещение в нижнем этаже базилики Порции,[112] в том ее крыле, что находилось ближе к зданию сената. Помещение это представляло собой просторную комнату с непокрытыми полами, несколькими столами и табуретами, которая казалась теснее из-за разбросанных там и сям массивных колонн (базилика эта была старейшей среди всех, что явствовало из ее нелепой архитектуры). В те дни, когда заседания народного собрания, комиции, не проводились или отменялись, народные трибуны собирались там и принимали приходивших к ним с просьбами, жалобами и предложениями.

Друз с нетерпением ожидал момента, когда он сможет приступить к исполнению новых обязанностей, а также дня, когда ему предстояло произнести в сенате торжественную речь в качестве нового главы коллегии народных трибунов. Оппозиции со стороны старших сенатских чинов ему было не избежать. Ибо Филипп был переизбран младшим консулом (заместителем Секста Юлия Цезаря, первого представителя Юлианского рода на консульском посту за последние четыреста лет), а Цепион вновь стал претором – хотя и одним из восьми, а не из шести, как обычно. Порою сенат решал, что шестерых преторов будет недостаточно: в тот год именно так и было.

Друз намеревался выступить первым со своими законопроектами, однако его опередили. Десятого декабря, едва успела закончиться официальная церемония введения в действие новой коллегии народных трибунов, Миниций, этот чурбан, ринулся вперед и пронзительным голосом провозгласил, что считает своим первейшим долгом предложить принятие закона, необходимость в котором давно назрела. До сих пор, верещал Миниций, дети, рожденные от брака между римским гражданином и неримлянкой, получали римское гражданство. Это неправильно: в результате развелось слишком много нечистокровных римлян! Чтобы оградить чистоту нации, продолжал вещать Миниций, необходимо принять закон, который отказывал бы в римском гражданстве детям от любых смешанных браков.