Треблинка. Исследования. Воспоминания. Документы

Постепенно сформировалась небольшая группа подпольщиков. В нее входили доктор Хоронжицкий из Варшавы[101]; бывший офицер чехословацкой армии Желомир (Жело) Блох, прибывший из Терезиенштадта и руководивший бригадой, работавшей в сортировочных бараках; капо «лазарета» 50-летний Зэев или Цви Курлянд; агроном Садовиц[102] из Варшавы; Адольф Фрейдман из Лодзи, в возрасте между 30 и 40, работавший в сортировочных бараках, а до войны, по некоторым свидетельствам, живший в Палестине и служивший в Иностранном легионе; и некоторые другие узники. Израильский исследователь Ицхак Арад предполагал, что на этом этапе оргкомитет восстания состоял из 10–15 человек

[103].

Почти все члены подпольного комитета, имена которых нам известны, входили в привилегированную прослойку заключенных и были своего рода лагерной элитой: врач, лечивший эсэсовцев, капо, руководители рабочих бригад. Центральной фигурой в комитете был доктор Хоронжицкий, за военную сторону операции и вообще за практическую организацию отвечал лейтенант Блох. Однако вскоре Ж. Блох и А. Фрейдман были перемещены в «верхний лагерь» (то есть в ту часть лагеря, где находились газовые камеры): в «зондеркомманде» не хватало рабочих рук для раскапывания массовых захоронений и сжигания трупов[104].

Об исключительном значении личности Ж. Блоха для солагерников писали многие мемуаристы. «В черные моменты отчаяния, когда многие люди теряли всякую надежду на восстание, он не переставал призывать нас пытаться снова и снова», – свидетельствовал Станислав (Шалом) Кон[105]

. «Он был прирожденным лидером, лучшим из лучших. Вечер, когда его увели, был концом надежды для нас – надолго», – рассказывал Р. Глацар[106].

Первоначальные планы восстания были просты. По вечерам некоторые эсэсовцы приходили в портняжную мастерскую слушать лагерный оркестр. Предполагалось, что подпольщики убьют их, завладеют оружием, переоденутся в немецкую униформу, в темноте уничтожат по одному вахману и возглавят массовый побег. Согласно другому плану предполагалось напасть на эсэсовцев во время обхода бараков, отобрать оружие, атаковать комендатуру и оружейный склад, освободить заключенных «верхнего лагеря», поджечь лагерные строения и бежать. Этот план не осуществился из-за охватившей Треблинку эпидемии тифа и перевода Ж. Блоха в «верхний лагерь»[107].

Главной задачей подпольщиков стало приобретение оружия. Поскольку в оргкомитет восстания входили руководители сортировочных бригад, деньги у подполья были: узники, занимавшиеся сортировкой вещей и ценностей, прятали от эсэсовцев часть найденного. Кроме того, иногда подпольщики получали золото и драгоценности от так называемых «золотых евреев». Однако все попытки купить либо украсть партию оружия вне лагеря или у охранников закончились неудачно[108].

Более того, одна из таких попыток стоила жизни доктору Хоронжицкому. Апрельским днем 1943 г. он получил крупную сумму денег и собирался спрятать ее, когда в лагерную больницу неожиданно вошел Курт Франц. Он заметил деньги, и Хоронжицкий, поняв, что разоблачен, бросился на него со скальпелем, а когда Францу удалось отразить нападение, принял яд. Так подполье за короткий срок лишилось обоих своих лидеров.

Неудачей закончилась и история с похищением ручных гранат с оружейного склада. Подпольщикам удалось сделать дубликат ключа от складской двери и украсть гранаты. Однако выяснилось, что все похищенные гранаты лишены детонаторов, которые хранились отдельно. Украсть детонаторы у заключенных возможности не было, и гранаты во избежание разоблачения были в тот же день возвращены на склад[109]

.

Не сумев достать оружие, подпольщики вернулись к мысли о побеге небольшой группы заключенных. В частности, бежать задумал новый лидер подполья, старший капо Б. Раковский. Он договорился с двумя вахманами, которые за взятку согласились вывести ночью его со своими людьми за пределы лагеря. Однако незадолго до намеченной даты К. Франц провел обыск в комнате Б. Раковского и обнаружил деньги, золото и драгоценности, которые тот собирался захватить с собой. Тем же вечером он был расстрелян[110].

Проникавшая в лагерь информация о неудачах вермахта на разных фронтах, о поражении под Сталинградом, с одной стороны, пугала узников (в случае отступления эсэсовцы не станут оставлять в живых свидетелей своих преступлений), с другой – подрывала убежденность в непобедимости немцев, заставляла верить, что с ними можно бороться. Столь же двойственное впечатление на заключенных произвели рассказы о восстании в Варшавском гетто (последние эшелоны из Варшавы прибыли в Треблинку в мае). Героизм повстанцев воодушевлял их, но в то же время они чувствовали подавленность из-за свидетельств жестокости нацистов и враждебности, с которой сталкивались за пределами гетто те, кому удалось оттуда бежать.