Требуется няня

Они предупреждали об особых условиях. О полной конфиденциальности. Они отнюдь не шутили, а я попалась на их удочку.

Ко мне направляется мистер Алекс Бэрд. Он пересекает гостиную и снова садится рядом со мной. Детективы тем временем начинают расспрашивать Колетт. Она, расположившись в углу комнаты, все еще прихлебывает чай и все время молчит – ее взгляд буквально прикован ко мне.

Мне хочется толкнуть мистер Бэрда так, чтобы он свалился на пол. Он допустил, что его жена долгое время пребывала в болезненном состоянии и совершенно оторвалась от реальной действительности. Он терроризировал Джонатана и подбросил в его личный шкафчик наркотики. Он проклинал меня за каждый неверный шаг, каждую ошибку.

Я стараюсь отодвинуться от него подальше. Но он заговаривает со мной – негромко, мягко, кажется, даже пытается быть со мной ласковым. Впрочем, очень может быть, что он всего лишь притворяется – я ничего уже не понимаю и чувствую, что мне все равно. Я по-прежнему не могу взять в толк, кому из окружающих меня людей можно верить.

Мистер Бэрд-старший протягивает ко мне руку и говорит:

– Мне так жаль, Пэтти… – Я болезненно вздрагиваю, и он тут же поправляет сам себя: – Сара.

Он убирает руку и кладет ее себе на колени – время для объятий и утешений явно еще не пришло, а тем более для установления тех отношений, которые обычно существуют между отцом и дочерью. Более того, я не уверена, что это вообще когда-либо станет возможным. Мистер Бэрд тем временем наклоняется в мою сторону:

– Сара, я понимаю, что все это очень тяжело…

Я молча смотрю на него немигающим взглядом.

– Для нас это тоже большое потрясение… – Тут у мистера Алекса перехватывает дыхание, но он, взяв себя в руки, после небольшой паузы продолжает: – Я имею в виду то, что мы узнали, кто ты, что сделала Паулина… в общем, все. В это непросто поверить.

– Я не хочу иметь ничего общего ни с кем из вас, – цежу я тихо, почти шепотом сквозь стиснутые зубы.

Мой собеседник качает головой, а потом предпринимает еще одну попытку установить со мной контакт.

– А как же ваша мать? – говорит он, указывая подбородком в сторону Колетт. – Вы нужны ей.

– Она меня не видит. Она видит только Пэтти – четырех лет от роду.

– Мы ей поможем.

– Вы ей уже помогли – дальше некуда.

– Мы обеспечим вас и вашу мать на всю оставшуюся жизнь.

– Что, денег дадите? – Я снова пытаюсь отодвинуться подальше от мистера Бэрда. Мне хочется, чтобы он ушел: мысль о том, что я могу ощутить на себе его дыхание, вызывает у меня отвращение. – Мне от вас больше ничего не нужно.

– Не говорите так, – умоляюще произносит мистер Бэрд-старший. – Ведь мы – родные люди. Вы – часть нашей семьи.

– Мне и без вас хорошо.

Я резко встаю. Мое движение привлекает внимание полицейских детективов. Они переключают внимание с Колетт на меня и внимательно меня разглядывают. По выражению их лиц я понимаю, что они пытаются угадать, что я стану делать дальше. Может, они думают, что я сейчас вспылю и совершу какой-нибудь неадекватный поступок?

А что, может, и так.

Пристально глядя на детективов, я указываю на Колетт и говорю:

– Этой женщине нужна помощь.

Детективы никак не реагируют на мои слова и не двигаются с места.

– Да, ей нужна серьезная медицинская помощь, – повторяю я и вдруг, неожиданно для самой себя, икаю, а из глаз моих начинают литься слезы. Черт побери, Колетт. Мне больно, потому что я осознаю, через какое горе и какую боль пришлось пройти моей матери и что она с собой сделала. Я рукой вытираю с лица слезы. – Ее надо показать врачу. Ей никогда не станет лучше, если ее состояние по-прежнему будут контролировать эти люди. – С этими словами я указываю на мистера Алекса и Стивена. – Они никогда не были способны позаботиться о ней как следует.

Бэрд-старший пытается запротестовать, но я взмахом руки заставляю его умолкнуть.

– Я могу сообщить вам кое-что по поводу этих двоих, – продолжаю я. – Например, о том, что они мне угрожали. Что они подкинули наркотики в шкафчик моего жениха. Они постоянно были здесь, в доме, и не смогли помешать той женщине, той, которую увезли в наручниках, творить все то, что она годами творила у них под самым носом. – При мысли о Паулине я невольно содрогаюсь. – Двадцать лет назад она пыталась отравить меня – и сейчас наверняка повторила бы попытку расправиться со мной.

На лице одного из детективов появляется улыбка – именно улыбка, а не уничижительная ухмылка. Не похоже, что он рассчитывает получить от мистера Алекса Бэрда взятку, чтобы заставить меня отказаться от озвученных мной обвинений. Нет, детектив улыбается потому, что он понимает, какие сокрушительные показания я могу дать против невероятно богатого мистера Бэрда-старшего, живущего в стеклянном замке, – со всеми их пикантными подробностями. Коп прекрасно осознает, что я могу разнести этот замок вдребезги и дать возможность общественности увидеть, что собой представляет на самом деле семейство Бэрд. Второй детектив, похоже, в этом не так уверен.

Я пересекаю комнату и останавливаюсь перед полицейскими.