Трёхлапая ворона

Толкнув их в сторону от сражения, Ранф снова ворвался в бой. И мне было печально видеть, как с каждой минутой его движения замедляются, а удары становятся все менее хлесткими и точными. Руки вермиалиста по-прежнему покрывали черви-штыки, но вот защитные особи были потрачены почти все. Ранфу хватило их лишь для того, чтобы защитить жизненно важные органы груди и живота, и еще немного осталось на руки. Теперь он был далеко не так хорошо защищен, и он с Освальдом буквально поменялись местами.

А битва все так же кипела. Освальд вертелся как герой китайского боевика, подпрыгивая, изгибаясь, грациозно уходя от ударов, кончиком лезвия рапиры перенаправляя выпады в стороны. И при этом он не переставал атаковать – удары меча, всполохи пламени, иглы из мрака, различные черви, лезущие из рук на его врагов, и самое главное – резкие взмахи серповидными лезвиями на многосуставчатых лапах.

Освальд действительно не был человеком. Он, и даже думаю, что можно сказать «оно», оно сражалось сразу с пятью бойцами, которые даже по отдельности могли дать жару небольшому отряду противников, а он… оно даже не то что едва успевало защищаться. Освальд атаковал, и ранил в ответ.

И более того, со временем он выключал противников из игры. Посреди боя Севатар использовал странное волшебство другого мира: его меч начал оставлять в воздухе медленно тающие следы, которые наносили урон точно так же, как и меч. Использование такого своеобразного эффекта позволило Севатару ограничить перемещения Освальда, вследствие чего он потерял еще одну жизнь из-за мощного удара от Ранфа. Удивительно, но оказалось, что он может включать свою способность по желанию, так как его тело не воскресло сразу, а сначала упало на землю, что удивило всех, кто был в зале и следил за сражением. Там, на полу, он ожил и коварным ударом меча срубил Севатару стопу, начисто выключая того из сражения.

Тут вступила Лира. Как оказалось, она вдохнула ингалятор с духом-кошкой, отчего стала эдакой кисой-оборотнем, с повышенной ловкостью и проворностью. Послушавшись моих распоряжений, девушка занялась тем, что стала вытаскивать раненых, и вторым стал Севатар – первым был Саул, к которому ведьмочка вернулась еще раньше.

А как только ведьма оттащила в сторону Севатара, в бой вступил и я. Решив больше не играть в героев и благородство, я вероломно налетел на него сзади, оборвав атаку по и без того израненному Эду. Я схватил его за плечо, развернул и одним ударом выбил у него из рук оружие. И мне очень повезло, что на него налетели и остальные, вынуждая Освальда переключить свои костяные лезвия на них, а не на меня. И вот сейчас, наконец-то, мы были на моем поле. Кулаки против кулаков.

Тут я уже был на высоте. За счет жесткой чешуи на кулаках я не чувствовал боли от своих ударов, а вот мои было блокировать уже сложнее. Да, у него была броня, но все же мрак – это не сталь. Если размахнуться посильнее, можно было пробить доспехи, пустив по ним сетку трещин. Я снова вошел в контактный бой, буквально терся об Освальда, награждая его тычками и пинками, хватался за любые выступы на броне, старался трепать его из стороны в сторону, и даже не замечал, как очень зло и больно прилетает мне. Освальд оказался хорош и в кулачном бою, он замечательно держал удар, а за счет пинков по опорным ногам он часто сбивал мне ритм и баланс, из-за чего мои удары становились слабее и гораздо менее точными. Ну и еще я при всем желании не мог атаковать в полную силу: сломанные пальцы все же при каждом ударе громко заявляли о себе.

Я до сих пор не знаю, как Освальду удалось в тот момент изменить ситуацию. Вот мы месимся на кулаках, пока он лезвиями отбивается от Авеля, Ранфа, Эда и Илквалки, а вот уже я получаю тычок двумя пальцами в пробитое плечо, в глазах все меркнет от боли, и тут я лечу прочь, сбитый с ног чудовищной силы пинком. Следом из руки Освальда вновь вырывался капля стали, принимая форму широкого ножа, от следующего удара прочь отступает Авель, зажимая глубокую рану на животе. Потом был Эдвин, которому он метким выпадом срубил кисть левой руки. Еще несколько ударов, и Ранф тоже отступил из-за невероятного количества порезов, нанесенных костяными клинками. Потом Освальд накинулся на Илквалки, и начал просто давить его с помощью волшебства Инферно. Вспышки, отсветы, искры, испепеления, спицы плазмы – он обрушил на отца Лиры все, чередуя это с ударами ножом и десятками сыплющихся выпадов лезвиями. Самое жуткое было то, что Ансельму даже не мог помочь его почти совершенный водяной кокон, в который он ушел ради защиты. Огромное количество пылающей Мощи, даже несмотря на свою внешнюю неэффективность, быстро нагревала воду защитного кокона, а костяным лезвиям эта вода оказалась такой себе преградой.

Особо мощной вспышкой пламени Освальд окончательно перегрел воду, чем заставил Ансельма развеять водяной покров, и уже было накинулся на ставшего на мгновение беззащитным Илквалки, как вдруг… передумал. Он наградил его таким же пинком, как и меня, отбросив его в сторону, после чего направился в сторону Эда.