Трёхлапая ворона

Медлить было нельзя. Я знал, что сейчас применение этого эффекта граничило с самоубийством, но другого выхода я не видел. Напрягая остатки своих сил, я выбрал небольшую область, в которую Освальд даже полностью не входил. В любом случае, мне должно было хватить груди и головы. Так я подумал. После чего насильно включил реверс, вызвав у Лиры в другом конце зала сдавленный вскрик, и применил обратное волшебство. Пламя на моем большом пальце просуществовало две секунды, и внешне оно было неотличимо от пламени зажигалки. Именно столько тепла было в той области. Голова и грудь Освальда покрылись инеем, а сам он замер. Но не упал.

А спустя три долгие секунды он вспыхнул пламенем, размораживая самого себя. Единственным утешением для меня служили блеснувшие бирюзой глаза.

Освальд подарил мне долгий задумчивый взгляд, после чего шагнул к обескровленному Эду и поднял того за шею. Выглядел мой лучший друг жутко – с черно-фиолетовыми трещинами по телу, правая половина тела кровоточила из разрывов сосудов, а из культи левой кисти на пол струйкой бежала кровь. И все равно он не сдался – он начал дергаться, вырываться, и несколько раз даже пнул его. И все же он настолько сильно ослаб, что его пинки не смогли даже пошатнуть главу Тысячи Глаз.

— Я хочу, чтобы вы поняли, что все бесполезно. Я перебил вас всех в одиночку. Ну, почти перебил, – позволил себе улыбку Освальд, – Думаю, я дам вам прочувствовать это отчаяние. Поверьте, господа, мне на слово – я сожру души каждого, кто находится в этом зале. И начну с тебя, какофонист.

Освальд снова распахнул рот и приблизил свое лицо к лицу Эдвина. Я хотел сделать хоть что-то, буквально хоть что-то, но тело отказалось меня слушать, а при попытке применить хоть какой-то эффект организм буквально взорвался болью. Я больше не мог применять волшебство, а мышцы просто отказывались двигаться. Черная чешуя начала осыпаться с меня, а кости со щелчками менять мой облик на человеческий. Я вышел из игры, и все, что я мог делать – это смотреть, как высасывают душу Эда.

Освальд начал глубоко вдыхать через широко открытый рот, и из глаз Эда вылетел светящийся черно-фиолетовым огнем шарик. Он тут же попал червивому в рот, тот его с наслаждением глотнул, после чего отбросил вздрогнувшего всем телом Эда.

Мы все смотрели на Освальда, который стоял, оглядывая полумертвых нас, с лицом превосходства. И каждый из нас заметил, как он внезапно начал меняться в лице и прокашлялся. Потом он нахмурился и еще раз откашлялся. Потом он просто зашелся в безостановочном кашле, а из его рта почти сразу начали вылетать капли крови.

За громогласным кашлем мы даже не сразу услышали, как облегченно смеется Эдвин:

— Ха-ха-ха-ха! Подумать только! Десяток лет на эксперименты, добычу сведений и километровые расчеты! Да я ведь ради этого начал учить матемагию. А всего-то! Всего-то надо было выступить против главы самого жуткого ордена червивых! А-ха-ха-ха! Так тебе, утырок гребаный! – заходился в смехоподобном кашле Эдвин, который, внезапно, стал выглядеть гораздо здоровее, – Прожуй хорошенько, мразь, ей нравилось, когда я ее оскорбляю, так что, думаю, ей понравится и это. Как тебе на вкус Девятая нота, а, сука?

Эдвин ненадолго замолчал, явно наслаждаясь зрелищем, как посиневший Освальд упал на колени, а по всему его телу открывались маленькие кровотечения.

— Так его, Девятая. Прижми его напоследок, – улыбнулся он.

Внезапно Освальду стало еще хуже. Вены на поверхности его кожи, видневшейся через проломы в броне, начали лопаться, а шрам через все тело разошелся полностью. Под червивым быстро начала накапливаться целая лужа крови, и что действительно удовлетворяло, так это то, что кровотечений быстро становилось больше. Уже спустя пяток секунд кровь лилась уже и из носа, и из глаз, и из ушей, и из десятка настоящих порезов. Еще несколько ударов сердца, и мы могли наблюдать, как кожа Освальда, там, где она была открыта, начала вспухать огромными прыщами и с хлопками разрываться, выпуская наружу фонтанчики крови. В этот момент его глаза впервые вспыхнули бирюзовым.

— Это шанс! – подал голос Авель, – Он именно что дестабилизирован! Атаковать надо сейчас!

Услышав слово «атаковать», Освальд вслепую рванулся куда-то вбок, попадая почти под ноги Ранфу.

В этом мире я пережил немало приятных мгновений. Первое объятье у Лиры, куриные крылышки, жареная рыбка, фагатха, ощущение побед, становление действительно сильным, успешно сданный экзамен на Черный Сертификат, обретение человеческой формы, сцена сияющего моря у подножия башен Гнезда, первый поцелуй и первая ночь с Лирой… Но зрелище того, как Ранф отвешивает пинок Освальду по лицу с такой силой, что у того вылетает два зуба, пожалуй, перебил это все. Ну, может, кроме двух последних пунктов. Я даже приподнялся на локтях, после чего, не сумев подавить вскрик, сел и привалился спиной к колонне. Я не имел права пропустить ничего из этого зрелища.