Треснутый графин

Самый страшный экзамен для меня — это бег на 1000 метров. У каждого спортсмена есть слабое место. Моя специализация — водные виды спорта, а в беге не силён. Пробежать нужно было за 3.20. За два месяца до экзамена на прикидке было 3.52. (Смейтесь бегуны над моим результатом, зато на воде я вас сделаю).

Героически все летние три месяца, вставая в шесть утра, я бегал по часу вдоль железной дороги, широко улыбаясь пассажирам проезжающих электричек. Через месяц половина из них приветливо махали мне руками, а один мужик высунулся в окно с криком «Иди выпей».

За три дня до экзамена в институте была прикидка для желающих. Я пробежал за 3.32. Понял, что за три дня 12 секунд не скину. Бросил бегать с надеждой на чудо. Все три дня отсыпался и тешил себя виденьями — как народ в электричках срывает стоп краны, переживая моё утреннее исчезновение. Сначала не хотел идти на экзамен, но потом решил, что надежда умирает последней. Решил умереть вместе с нею на трассе.

Наступил экзамен. Был солнечный, радостный, предсмертный день. Двести человек были разбиты на двадцать забегов и ждали свою очередь на бойню. Я был в семнадцатом забеге. Рядом стоял высокий парень, худой с накаченными ногами. Оказался легкоатлет из школы Знаменских. Поплакался ему в правую кроссовку о проблеме. На что он уверенно сказал: «Помогу. Терпеть сможешь — пробежишь на 15 секунд лучше». Я радостно закивал головой: «Мол, на всё согласен». До забега оставалось минут десять. Парень скрылся и скоро появился с мужиком, тот намазал мне ноги какой-то мазью, я ещё для верности незаметно намазал ягодичные мышцы (зря я это сделал).

Пошли на старт. Плохого ничто не предвещало. Никаких новых ощущений. Ноги красиво блестели, как у культуриста. Птички пели, ветерок дул, я улыбался. Мужик загадочно проронил: «Ищи меня на финише — ноги оботру». Подумал: «Чудной — ноги обтирать мне вздумал». Моя улыбка пропала через минуту после старта. Оказывается эта мазь начинала действовать при соединении с потом. Именно через минуту мои ноги начали потеть и соединение произошло. Сказать, что мне было больно — это ничего не сказать. В моих ягодичных мышцах загорелся костёр, только пламя было направлено не вверх, а вниз по ногам. Я чувствовал себя Змеем Горынычем. Ещё немного и носки с кедами загорятся. Я бежал всё быстрее и быстрее, пытаясь сбить воображаемое пламя. Мысли о втором дыхании вообще не приходили, казалось, бежал не дыша.

После финиша все бросились к судье — узнать свой результат. Я бросился к мужику. Мне было всё равно, как пробежал — хотелось жить. Обтёрли ноги полотенцем, потом ватой с одеколоном сняли мазь. Безразличный, усталый, душисто пахнущий тройным одеколоном подошёл к судье и узнал время.

Результат был 3.07, сбросил 25 секунд. Отходил от мазевого допинга три дня, просто не мог ходить. Лежал и тупо улыбался. Главное я боролся до конца, не умер, поступил в институт, и надежда осталась жива.

Василий

В 1979 году, учась в институте, был премирован поездкой в ГДР (была такая страна) на неделю. По тем временам ощущал себя таким

счастливым, как бы сейчас на работу в Газпром взяли. Попал в делегацию с доярками и комбайнёрами, Героями Социалистического Труда. Среди них был знатный тракторист Василий. Мы с ним сразу подружились, хотя мне было 18, а ему 58. Василий сразу запретил звать его по-отчеству, только на «ты». Весёлый, уверенный, смелый он сразу обратил на себя внимание.

Раньше, чтобы выехать за границу, все выезжающие проходили собеседование в райкоме партии. Это было страшно. Задавали вопросы о пленумах, съездах коммунистической партии. Какие партийные газеты выписываешь, что читаешь и т. д. Правильно не ответишь и никуда не поедешь. Василий послал секретаря райкома куда подальше с его газетами, показал медаль «Золотая звезда» Героя Советского Союза, орден Ленина, ещё три ордена и шесть медалей и сказал: «Мне их не за газеты дали, а за войну и уборку хлеба». Василий оказался ещё героем войны, танкистом, Берлин брал.

Вот этот Берлин он и решил мне в поездке показать. В каждой выезжающей за рубеж группе всегда был смотрящий за твоим поведением за границей КГБешник. Василий вычислил его сразу, как он с ним договорился — не знаю, но на пять дней моим экскурсоводом по Берлину был танкист Василий. По пути его танка мы облазили весь город.

Я проиграл Василию 10 марок, не поверив в немецкую аккуратность. Мы вышли на Александр плац, он дал мне пакет и говорит: «Иди, за каждый найденный фантик, бумажку и прочий любой мусор дам тебе марку (треть евро)». Предвкушая победу я взял пакет побольше и пошел, внимательно всматриваясь под ноги, т. к. теперь всё, что под ногами, будет называться деньгами. Через два часа Александр плац длиною четыре километра был пройден в обе стороны. Пакет был пуст. Василий сильно смеялся, а мои валютные сбережения уменьшились.