Треснутый графин

Второй и последний раз я поспорил с Василием на следующий день. Предмет спора — мне надо найти пьяного лежачего немца, и десять марок возвращаются ко мне обратно. Мы ходили целый вечер около питейных заведений: ресторанов, пивных и т. д. Пусто. Немцы пьют, но не до степени падения. Наконец, когда мои надежды уже иссякли, гляжу — лежит родимый. Рано радовался, оказался наш, из Краснодара, немного не дошёл до гостиницы. Помогли, донесли. Больше я не спорил.

Чтобы я не грустил, Василий повёл меня в берлинский луна — парк на аттракционы, но перед этим он решил познакомить меня с немецким глинтвейном. Я не знал что это и решил попробовать. На улице было холодно, а его продавали подогретым. «Ха, так это легкое тёплое вино» — сказал я, и подогрелся тремя стаканами, Василий пятью. Стало тепло и весело. Пошли на карусель. Она у них необычная. Сначала крутится внизу, потом штырь поднимается и всё крутится на высоте десять метров. То ли

карусель быстро крутилась, то ли выпили много, но на высоте весь мой глинтвейн вышел наружу и в виде дождя опустился на головы немецким бюргерам, не кстати оказавшимся возле карусели. Удивила немецкая вежливость — на меня не накричали, а мирно отряхиваясь, даже хотели вызвать скорую. Пить я больше не стал, а Василий, выпив ещё парочку стаканчиков, повёл меня в пещеру ужасов. В отличие от московской пещеры в парке Горького, где все страшилки были электрическими куклами и нестрашными, здесь в монстров переодевались люди-артисты, и всё было очень натурально. Въезжали в пещеру по одному. Я уже выехал трезвый, а Василий только въехал. Стою, жду. Слышу серьёзную речь Василия на русском языке, которая была в жанре «Ты не прав», потом какие-то глухие удары, крики на немецком, топот ног. Огни пещеры погасли. Оказывается, Василий избил артистов, когда те пытались его пугать, а рука Василия как ствол у танка, поэтому ребята убежали через запасной вход, а Василий вышел через центральный вход. Аттракцион закрыли. Администрация подарила нам маленького кукольного медведя, символ Берлина, со словами, что сердечные приступы были, слёзы, крики от страха тоже случались, но такую реакцию посетителя они видят первый раз. На выходе мы выпили на посошок теплого винца.

В гостиницу входили усталые. Подошёл лифт, в него зашли знаменитые иностранные артисты, кто помнит: Карел Готт, Дин Рид, Иржи Корн и другие, приехавшие на конкурс «Интервидение». Нас просили подождать следующего лифта. Но Василий, нежно дыхнув глинтвейном Карелу и Дину в лицо, вжал их по стенам, меня пихнул на Вондрачкову (была такая звезда эстрады) и нажал на кнопку нашего этажа со словами: «Победители не ждут». Всю дорогу все мило улыбались, особенно Карел, под суровым взглядом победителя. Глядя на Васи-лия все поняли, почему мы выиграли войну и взяли Берлин.

Книголюб

Мой первый педагогический опыт я получил в начале третьего курса. Мне уже было девятнадцать с половиной лет, и были нужны деньги на мою молодёжную жизнь. Добрые милые родители кормили и поили меня и даже не брали стипендию, но мои запросы росли, и поиск дополнительного заработка стал очень актуален. Поразгружав пару раз ночью вагоны, и проспав на следующий день все лекции на галерке, понял, что повышенную стипендию я так не заработаю, и стал искать другие варианты. Работа нашла меня сама. Однажды на лекцию зашла спортивного вида дама в возрасте два раза по двадцать пять и предложила желающим после учёбы три раза в неделю по два часа вести секцию волейбола у неё в техникуме за пятьдесят рублей в месяц. Если сюда прибавить деньги повышенной стипендии, то выходило около ста рублей. Для студента это были большие деньги. В ресторане «Арагви» на Пушкинской на десять рублей можно было взять двух жареных цыплят, два салата «Столичный», Васю с зубами (бутылка грузинского вина «Вазисубани»). Конечно, я ухватился за такую возможность заработать, тем более что играл я хорошо, да и в институте мы как раз проходили тему «Волейбол» на кафедре «Спортивные игры». Единственное, что я не догадался спросить — это контингент занимающихся, а зря.

Переписав адрес, окрылённый думой о будущем заработке, я поехал на собеседование с директором техникума, только после этого должно приниматься решение о моём приёме на работу. Подходя к пятиэтажному зданию техникума, заметил две странные вещи: первая — это то, что перед входом стояла толпа человек в тридцать парней и взрослых мужиков, и вторая — это то, что входная дверь была массивная и железная. Это сейчас железные двери на учебных заведениях повсюду, а тогда этого не было нигде. Удивившись, я спросил: «Кто последний?» на что, мне ответили: «Ты первый, но тебя не пустят». Подойдя к железной двери увидел маленькую бойницу — окошечко с надписью «Выдача пропусков». Просунув в неё половину своей челюсти, попросил меня пропустить.

— Если я всех лядунов (только впереди этого слова мне послышалась буква «Б») буду пускать, то учить будет некого, — прозвучал женский голос из окошка.

— Меня директор ждёт, встреча назначена, — ответил я вежливо.