Третья пуля

-Покажу, покажу,– заверил Суэггер. – Когда я всё это сведу воедино, я бы мог тебя свозить к себе на стрельбище в Бойсе и там всё увидишь. А пока – может, подумаешь, как бы это всё связно изложить? Кто мог бы помочь написать?

-Ну, если это о винтовках… – задумался Ричард, словно бы в его голове формировалась некая новая мысль. – Припоминаю, что хотел тебе сказать – слышал ли ты о некоем Адамсе? Из оружейного мира.

-Нет,– ответил Суэггер. – Вряд ли…хотя, погоди. Есть такой Мэрион Адамс, писатель. Пишет большие книжки с картинками «Рюгеров» и «Винчестеров», вроде как корпоративные истории или исторические коллекции. Он?

Ричард протянул ему визитку, на которой значилось “Мэрион Ф. Адамс. Оружейный историк и эксперт-оценщик.» Там же был номер мобильника, электронный адрес и картинка с «Кольтом-Миротворцем» со стволом в семь с половиной дюймов.

-Он заходил пару недель назад,– продолжил Ричард,– и упомянул о своей теории – а я их много слышал, как ты знаешь. Но именно его теория была построена вокруг оружия. Чем-то похожа на твою, как мне кажется, насчёт винтовки «Винчестер», стреляющей пулями, предназначенными для «Каркано», но с гораздо большей скоростью.

-Вот дерьмо,– вскипел Суэггер,– Чёрт бы его взял, это моя теория, моя интеллектуальная собственность! Ты говоришь, что кто-то другой…

-Нет-нет, остынь. Вот в чём дело. Он сказал, что он не разбирался в том, что случилось или чего не случилось и копаться не хочет, а от интернет-сайтов у него голова болит: он не такой человек, чтобы в интернете сидеть, так что он хотел бы сократить процесс. Так что не знаю ли я исследователя, хорошо знакомого с фактами убийства, блестящего знатока всего этого дела и при этом знакомого с оружием? Не подходит ли под это описание кто-либо из наших знакомых?

Суэггер ничего не ответил. Его лицо помрачилось, глаза сузились как если бы настрой разом изменился. Наконец он отрывисто ответил:

-У меня годы заняло прийти к этому, так что хрена лысого я расскажу об этом кому-то вроде писаки бесполезных книжек с картинками. Это моя интеллектуальная собственность – всё равно что земля, в которой руду нашли, так что я её не отдам.

-Джек, я тебя понял, не заводись. Да и этот парень не произвёл на меня впечатления собранного или организованного.

-Ты ему сказал обо мне?

-Имени не упоминал, но сказал, что есть идеально подходящий человек. Ну, теперь-то я скажу ему, что ты не…

-Погоди. Если он издаётся, то ему известны издатели – настоящие издатели из Нью-Йорка, такие как «Саймон и Шустер», «Кнопф и Рэндом Хаус»– серьёзные, чьи книги всем заметны. Думаю, если я утрясу все в историю, то отдам им – такие люди не воруют настолько нагло, как всякая мелочь.

-А от меня ты что хочешь?

-Ну,– ответил Суэггер, слегка переигрывая в роли обозлённого собственника,– просто погоди. Я пригляжусь к этому типу. Я не писатель, а инженер. Если он мне поможет, я помогу ему, но – чёрт тебя возьми – ни слова ему обо мне не говори!

Мемфис снова запустил в дело агента Нила, и результаты не заставили себя ждать. Ник изложил всё добытое Суэггеру при очередной еженедельной встрече в случайно выбранной пригородной кофейне «Сиэттлc бест».

-Так вот, снова впустую. Мэрион Адамс, пятьдесят девять лет. Прирождённый оружейный аристократ. Его отец был управляющим ныне закрывшейся компании из оружейной долины Коннектикута,[192]

производившей главным образом спортивные пистолеты калибра .22 высочайшего качества. Компания закрылась в конце шестидесятых, когда целевая стрельба потеряла популярность. Но Марти, как его обычно зовут, знал всё: он был… эээ… втянут в тему и мог сделать карьеру как писатель и консультант. Издал девятнадцать книг, многие насчёт серьёзных производителей, а связи открывали ему двери к написанию вылизанных корпоративных историй. Зная всех в этом деле, он писал книги, которые многими считаются технически безупречными.

-Видел, да,– сказал Боб. –Может, даже у меня есть одна-две.

-Теперь он работает в верхнем сегменте торговли оружием – всякими богатеями, которые ездят на сафари с оруженосцами, стреляют голубей в Аргентине из дробовиков «Пёрде»[193] и платят пятнадцать тысяч за картины вроде «Утки на заре в Чезапике ».

-Картинка складывается,– ответил Боб, знавший о существовании культа охотников-джентльменов, тайно влюблённых в традиции охоты на крупную дичь тридцатых годов: томящихся по странствиям среди просторов саванны между Хемингуэем и Филипом Персивалем,[194] ночам в лагере, освещённом висячими лампами и ужину на льняном покрывале, перед которым они потягивали бы коктейли со своими мэм-саиб,[195] пока туземные мальчики делали бы всю работу.