Третья пуля

Подошедшему негру мы заказали мексиканского пива, а когда он принёс нам запотевшие кружки, официантка добавила чипсы и какой-то острый красный соус. Это был мой первый опыт мексиканской кухни, и я удивился, насколько она мне понравилась.

-Кто ты?– спросил Алек, наклонившись вперёд и уставившись на меня подозрительным взглядом мелких глаз.

-Ты никогда не узнаешь моего имени. Предосторожность.

-Но ты из…

-От твоих друзей.

-Ты знаешь…

-Знаю Хотси, полицейского агента, который мучает тебя. Из посольства в Мехико я знаю Костикова и Яцкова. Я говорил с русской женщиной, которую ты любил – Эллой Герман. Также я говорил с бывшим любовником твоей жены, Анатолием Шпанько и с её дядей, полковником милиции Ильёй Прусаковым, а ещё обсуждал тебя с твоими товарищами по минскому радиоэлектронному заводу. И скажу, что все они сходятся в одном мнении о тебе. Они все невысокого мнения о тебе, товарищ.

Я не спеша, с наслаждением отхлебнул пива, наблюдая за целым букетом эмоций, мелькнувших на унылом лице Алека: злобой от напоминания о его посредственности и множестве неудач, беззащитности и попытке наспех организовать оборону от истины, страхе того, что кто-то пришёл за ним, удовольствия, что его наконец заметили те, кого он воспринимал в качестве «Аппарата», счастья от осознания, что кто-то почему-то считал его особенным.

Наконец, он сказал:

-Я наделал ошибок, но лишь потому, что слишком старался. Я слишком сильно верю, поэтому многие меня ненавидят.

-Похоже, что все они ненавидят тебя.

-Они обижали меня. Люди всегда меня обижают.

-Ты знаешь термин «проекция»? Из психологии?

-Нет, но я изучал Маркса, я изучал…

-Ты изучал всё, кроме себя – кроме того, почему ты никому не нужен, Алек.

Он уныло смотрел в пустоту. В глазах его почти появились слёзы. Он начал говорить, но я оборвал его.

-Никто во всём мире не верит в тебя. Тебя все игнорируют – ты ходячая неудача, человек без прошлого и будущего. Ты бьёшь беременную жену, тиранишь маленькую дочку Джуни, ты стыд и позор русскоязычного сообщества Далласа. Ты ходил в кубинское посольство, но они тебя вышвырнули, а в советском посольстве ты достал оружие, расплакался и тебя всё равно выбросили. Никто во всём свете не верит в тебя, Алек. Хотя… я вспомнил. Есть человек, наверное, он дурак… но он думает, что ты чего-то стоишь и думает, что тебя можно спасти.

-Кто?– спросил он.

-Я.

Тут я съел ещё чипсов с острым красным соусом. Невероятно вкусно! Я наслаждался хрусткостью чипсов с сильным солёным послевкусием, растворённым в мощном, глубоком взрыве соуса, судя по цвету – на томатной основе, но не сладкого, как остальные томатные приправы, и всё это вместе расплывалось ядерным грибом вкуса перечного компонента, орошаемого накатывающимся громом холодного пива. К такому легко было привыкнуть.

Я снова взглянул на Алека.

-Слушай, чипсы просто шикарные. Поверить не могу, что не пробовал мексиканской кухни раньше. Почему бы нам обед не заказать? Давай, ты спец. Позови человека и закажи. Мне бы ещё пива.

Подняв пустую банку, я прочитал: «Теката». В отверстие под язычком был вставлен ломтик лайма. И почему я раньше его не пробовал? Похоже, что до Джорджтауна оно ещё не добралось. Я решил найти мексиканский ресторан в Вашингтоне и сводить туда Пегги и мальчиков. Вот будет приключение!

Алек помахал официантке и заказал что-то по памяти, а пока мы ждали еду, я немного поговорил с ним.

-Скажи мне, когда ты заметил, что реальность социализма отличается от социализма в теории и что работа на конвейере в любой точке мира одинакова?

Он какое-то время не отвечал, но затем угрюмо пробормотал:

-Дело не в работе. И не в людях. Люди были хорошие, многие мне нравились. Просто я потерял концентрацию.

-Ты всё испортил, вот и всё.

-Нет, у меня были большие замыслы, я просто не смог их завершить. Почему-то…

-Такие, как ты всегда находят свои «почему-то». Почему-то это, почему-то то, ты никогда не виноват и почему-то всегда виноват кто-то другой. Не стоит ли тебе хоть раз в жизни забыть о «почему-то» и собраться, сконцентрироваться на одном и сделать это хорошо, тщательно, полностью и насрать на то, что происходит почему-то? Тогда, если ты выложишься полностью, другие это увидят и не будет никаких «почему-то»?

Он пробудил во мне Дейла Карнеги.

-Я пытался, пробовал…– запротестовал он.

К счастью, принесли еду. Как помнится сейчас – это были энчиладас, рис и фасоль, а сбоку порция тако, и мы пожертвовали разговором ради всего этого и ещё пары пива. Повторюсь – еда была отменная, и до конца жизни я был счастлив насладиться мексиканской кухней, где бы я ни был. Этому я премного обязан Ли Харви Освальду.

После я расплатился и мы вышли к машине. Было уже темно, с момента нашего разговора прошло минут двадцать. Его лицо было неподвижным, думаю – отчасти от боязни сказать что-нибудь глупое, отчасти от смущения. Он не смотрел мне в глаза.

Когда двери машины закрылись и мы тронулись, я наконец спросил его:

-Алек, ты знаешь, как оно работает, не так ли?

-Сэр?– отозвался он по-английски.

-Организация, которую я представляю.

-Представляю. Вы ищете людей, которые…