Третья пуля

Я приметил всё, что нужно, отмечая углы, высоты и тому подобное, прошёлся по путям отхода и, хоть планирование убийств не было моей сильной стороной, я остался вполне удовлетворён редким пешеходным и автомобильным движением вечером понедельника, что облегчило бы Алеку задачу броситься в переулок на другой стороне улицы, спрятать винтовку и задними дворами выбраться к месту подбора. Тем временем наш второй и настоящий стрелок безо всякого беспокойства отбудет на машине, всё же это вместе запросто уложится в четыре минуты — типичный для того времени срок реагирования полиции Далласа, если верить данным «Таймс Геральд». Думаю, попрактиковавшись, мы и в две минуты уложились бы — если вообще не в одну, а уже спустя пару дней коровий город[194] снова утихнет и генерал не побеспокоит больше никого во всех Соединённых Штатах Америки.

Думаю, мне следует сказать, что совершение этого убийства упростило следующее за ним. В Тайных службах существовала целая культура уничтожений главарей. Мы убивали их раньше и будем убивать их снова. Как я упомянул, несколькими неделями ранее в Таншоннят прибыл БТР с кровавым грузом, и все согласились что стрелявший поступил верно, одев мантию убийцы ради блага своей страны. Были и другие: красные марионетки в Африке, несколько вождей в Гватемале, жуткий хозяин вечно проблемной Доминиканы. Дес Фицджеральд планировал— по крайней мере, такие ходили слухи — силовое устранение Фиделя Кастро. Такими мы были и так поступали. Не было никакой слезливой ерунды насчёт святости человеческой жизни и драгоценности каждой души. Кому-то следовало выполнять мужскую работу, и мы были теми самыми мужчинами, что её делали — с правотой и гордостью. Кто бы так ни сказал (говорят, что Оруэлл, но я не согласен), он определённо работал в Тайных службах в пятидесятые-шестидесятые: «Люди спят в тёплых постелях потому, что ради них головорезы творят злодейства». Мы были теми самыми головорезами, хоть и донельзя благовоспитанными.

Вечером он сошёл с автобуса и снова пошёл вниз по Северной Бекли, но тут я догнал его.

— Добрый вечер, Алек. Может, водки сегодня? У сына агента Хотси снова игра.

Он, осмотревшись, сел ко мне и я тронулся. Ждать меня он не стал:

— Я готов. Помогу всем, чем смогу. Я выполню свой долг.

— Поздравляю, Алек: три предложения подряд без грамматических ошибок! Ты быстро учишься.

— На этот раз, — продолжал он, — ошибок не будет.

— Идёшь на рекорд! Но всё же давай отложим грамматику. Нужно убедиться, что ты понял всё, о чём я не сказал, а лишь намекнул и что именно мне от тебя нужно. Я имею в виду не только разум и тело, веру в революцию и верность нашего пути, а скорее то, что потребуется сделать в практическом смысле.

— Я всё сделаю.

— Мне следует услышать, что ты сам сказал, товарищ.

Он набрал воздуха и перестал смотреть мне в глаза, покинув берег и направившись в неразведанные воды, в которых намеревался поискать свою судьбу.

— На этот раз у меня получится. Я выстрелю в генерала Эдвина Уокера и убью его за преступления против мира и революции. У меня получится, я смогу быть убийцей. Ошибок не будет.

— Да, ошибок не будет. В этот раз у нас есть план: подход, отход, время рассчитаем до секунд, расстояние измерим, узнаем, не будет ли препятствий для стрельбы. Разведка будет чёткой, а приготовления — тщательными. Сделаем всё профессионально.

— Да, сэр.

— Скажи мне, Алек, почему мы так поступаем?

— Что? Почему? Потому что вы меня попросили.

— Об этом забудь. Я имею в виду политический смысл, стратегический, духовный. В чём смысл, какова цель? Мы об убийстве говорим. Такие вещи легко не решаются — уж никак не по прихоти или расплывчатой «психологической потребности».

— Он плохой человек и должен умереть, вот и всё.

— Тебе этого достаточно?

— Да. А для вас — нет?

— Не для руководства. В своём докладе руководству я доказывал, что генерал Уокер оказывает правое давление на президента Кеннеди, а тот не имеет политического веса, достаточного для того чтобы устоять после неудач в заливе Свиней, Вены[195] и кубинского ракетного кризиса.

— Я думал — в кубинском кризисе Америка победила. Я очень злился.

— Пропаганда. Хрущёв сдал ему русские ракеты на Кубе в обмен на американские ракеты в Турции. Мы победили, поскольку наши ракеты куда как менее ценны, нежели ваши. Кеннеди понимает это и пытается избежать войны, в которую его упорно толкает генерал Уокер. Где бы она не произошла — это будет ошибкой. Может, Республика Южный Вьетнам, Куба, Южная Америка, а может, даже и Европа. Популярность Уокера принуждает Кеннеди к силовым действиям, которые будут трагичны для обоих наших народов вследствие безумия Уокера и слабости Кеннеди, так что мы убираем Уокера из уравнения. Убив одного, спасём многих.

— Я согласен, согласен! — сказал Алек, и лицо его озарилось рвением. Мне снова показалось, что я увидел слёзы.