Третья пуля

— О, Хью, — отозвался Лон дружеским тоном, — я вчера подумал, что у меня встаёт, а оказалось, что это дом развалился и на коленку упал.

Мы оба посмеялись. Я шёл его путём — в Йель через Чот.[181] Будучи на пять лет младше, в свой выпускной год я оказался в Нью-Хейвене[182] и видел его на футбольном поле, где он жестоко громил Гарвард при своём выходе. Вот это была настоящая его мощь в праведной ярости!

— Серьёзно, как ты, Лон?

— Отлично, разве что язвы на ноге беспокоят. Они не болят, а скорее раздражают. До конца недели следует дописать статью для «Стрелка», а ещё собираюсь на конференцию по боевому применению пистолета в будущем месяце — должно быть, будет интересно. А ты?

— Шпионю, как трудолюбивый бобёр, весь день напролёт.

Однако, пора было нашей шутливости иссякнуть и я перешёл к делу.

— Лон, тут по работе вопрос случился, и по нему мне нужно твоё мнение.

— Господи, Хью, я думал что если у кого есть эксперты в таких вещах — так это у вас.

— У нас, конечно, есть, но по выходным никто не шпионит. По официальным каналам пойдёт три дня туда и три обратно, да и ты знаешь побольше них.

— Попробую.

— Я набрёл на упоминание, — тут я попытался изобразить, что вспоминаю, — какого-то «глаз-галстук „Манлихер-Каркано“ пять-шесть». Будучи профессиональным офицером разведки, я определил, что «глаз-галстук» скорее всего значит «итальянский».

— Великолепно, Хью. Я чувствую, что наша безопасность в надёжных руках.

— Верно. Но остальное от меня ускользает — разве что я понимаю, что это что-то из оружейного мира.

— Ну, — сказал он, — я тоже об этом немного знаю. Исходя из контекста, это может быть винтовка или патрон. Или и то, и другое. Винтовка эта была на вооружении итальянской армии с 1891 года, прослужив до конца пятидесятых. Пожалуй, худшая армейская винтовка своего поколения — менее эффективная во всех отношениях нежели германский «Маузер», британский «Ли-Эннфилд», наш собственный «Спрингфилд» или даже французский «Лебель». Однако же, они производили массу модификаций, включая короткий кавалерийский карабин и вариант для горных стрелков-лыжников.

— Понятно. А как бы американец мог достать такую?

— Это абсолютно засекречено. Почтовую марку купил бы, вот и весь секрет. Когда Италия вступила в НАТО, то перешла на оружие нашего стандарта — Гаранд, пулемёт калибра.30, карабин, 45й автоматический — так что они продали хренов миллиард винтовок «Манлихер-Каркано» всех модификаций, в которых больше не нуждались, и их огромное количество попало в нашу страну. Тут они продавались как охотничьи винтовки нижнего ценового уровня через оружейки, торгующие по почте. Я видел их рекламу повсеместно: эти ребята прикручивают на них дешёвые японские прицелы и продают как винтовки для охоты на оленей работягам, которые не могут позволить себе семидесятый Винчестер.

— Так это не снайперская винтовка?

— Начнём с того, что это рухлядь. Неточная, грубо сляпанная, страшная как грех, с дребезжащим затвором — отличная иллюстрация того, что итальянцы никогда не относились к войне серьёзно. А уж особенно если сравнить её с таким блистательным образцом инженерии как девяносто восьмой «Маузер».[183] А вот патрон, который она использует, куда как более интересен: он заслуживает лучшей винтовки, нежели «Манлихер». Это среднекалиберный, настильный патрон, созданный для боевых действий на более-менее дальних расстояниях. Пуля для своего размера очень тяжёлая, в толстой медной оболочке, чтобы не разваливаться раньше времени в тех редких случаях, когда итальянские снайперы достигают успеха. Подходящий патрон для любого тонкокожего зверя до белохвостого оленя включительно, однако я бы его лучше на человеке опробовал, чем на медведе.

— А если бы ты человеку в голову попал таким?

— Прощай, голова — если только расстояние не самое большое, метров двести.

— Хмм… — сказал я с выражением, означающим, что информация принята, но не обработана.

— Что ты задумал, Хью? Вторжение на Кубу, раз уж у тебя есть десять тысяч «Манлихеров-Каркано» по сходной цене? Если так, то я настоятельно рекомендую устоять перед соблазном. На складах есть куда как более толковые винтовки, нежели этот хлам, сделанный спящими после обеда пожирателями спагетти.

— Благодарю, Лон. Вот что я ещё хотел спросить: что бы ты с ней мог сделать?

— Делать? На расстоянии до двухсот метров — стрелять мелкую дичь, людей, кроликов — если попадёшь, что сомнительно. Невзыскательно стрелять по мишеням. Раздражаться от её грубости и нечёткости спуска. Потом порубить на дрова, и всё на этом. Но я сноб, не слушай меня.

— Нет, нет, я не об этом. Я имею в виду — мог бы ты… ээ… подделать её?

— Хочешь сказать — изготовить фальшивую? Боже милостивый, Хью, это чушь.