Читаем Третья сторона полностью

Точить карандаш пришлось ещё трижды, но Отто больше не бегал, поулыбался бритой татуированной девице, и они получили в своё полное распоряжение короткий кривой ножик, каким обычно чистят картошку, для карандаша – самое то.

Под конец совсем разошлись, писали, азартно пихая друг друга локтями, уже полное чёрт знает что: «ты умеешь очаровывать тени», «место силы – везде», «синий – наш рулевой», «обладатель власти над миром туманных мороков», «Летучий Голландец как ролевая модель», «всё сказанное вслух по четвергам перед сном будет сбываться», «просто возьми бубен и бей», «любимец тайных драконов», «исцеляющий пирогами», «познакомься с тем, кто живёт в твоём зеркале, не пожалеешь», «ты есть огонь». Невольно прикидывал: какой из наших записок я бы сам обрадовался? Выходило, что примерно любой.

Когда картонки закончились, Отто встал, потянулся до хруста, ослепительно улыбнулся, сказал: извини, так надо, – и ушел. Он был уверен, что в туалет – ну, то есть, без вариантов, куда ещё можно уйти посреди разговора, вот так, не прощаясь, коротко бросив на ходу: «извини», – но Отто пошёл не в помещение бара, а куда-то ещё, через площадь, залитую предвечерним солнечным светом, густым, как сироп. Сперва не заподозрил неладного, мало ли где тут у них туалеты, вполне может быть, что и за углом, сидел, смотрел ему вслед, своими глазами видел, как Отто делается всё прозрачней, растворяется в этом свете, становится им. Это было красиво и, мать его за ногу, так похоже на Отто – встретить как бы случайно на улице, потащить в бар, заставить писать всякую хрень на пивных картонках, а потом раствориться к чертям собачьим у меня на глазах. Убить за такое мало… ну или не мало, а в самый раз.

Привстал было, но тут же снова уселся на место. Нет смысла за ним бежать. Отто уже не догонишь. Некого там догонять. Подумал: и не надейся, что я теперь начну о тебе расспрашивать, выяснять, что с тобой случилось. Нарочно уеду завтра же, чтобы никого из общих знакомых не встретить и не услышать… Чтобы вообще ничего о тебе не услышать. Для меня ты живой, здоровый, такой же придурок, как раньше, и одет, как пугало. То есть, по-прежнему лучше всех в мире. Другие версии не принимаются. Не хочу ничего больше знать.

Взял картонку, всё это время лежавшую под его кружкой, написал заново затупившимся карандашом, с таким нажимом, что картон в нескольких местах надорвался: «Встретил однажды на улице старого друга, убедился, что ни смерти, ни времени нет, жил потом круче прежнего, потому что ни хера не боялся и всегда делал, что хотел». Сунул картонку в карман, положил на стол деньги, встал и пошёл куда-то под этим невыносимым ярким вечерним солнцем и невидимым, заливавшим только его лицо дождём.

* * *

– Смотри, что! – сказала Анна.

Сара сначала не поняла, о чём речь. Подруга зачем-то вытащила картонку из-под стакана и теперь разглядывала во все глаза.

– Здесь написано, причём по-английски: «Научишься понимать языки ветров и будешь узнавать от них по-настоящему важные новости со всех концов земли»… Слушай, я поняла! Это же уличная поэзия. Она и есть!

– Уличная поэзия? – переспросила Сара.

– Ну да. Такой новый, очень модный среди молодёжи жанр: пишут разные тексты и расклеивают их в городе, как объявления, даже специально печатают этикетки, чтобы неизвестно кто при не пойми каких обстоятельствах однажды случайно это прочитал. А теперь и до бирдекелей добрались, хорошая идея, молодцы… Что ты сказала? При чём тут морская горчица? [2]

– Какая морская горчица? – опешила Сара.

– Ну как же? Ты сказала… или это за соседним столом кто-то сказал? «В дюнах расцвела морская горчица, в этом году очень рано, даже лета не дождалась». Я ещё удивилась – откуда ты знаешь? И при чём тут вообще она?

– Я не говорила про морскую горчицу, – ответила Сара. – И не слышала. Вроде никто ничего такого не говорил.

– Ну, значит, действительно ветер нашептал, – рассмеялась Анна. – Кому и знать, что сейчас цветёт в дюнах, если не ему.

Рукопись, найденная на рынке

(из сборника «Сказки Старого Вильнюса VII»)

– Завтра на рынке Халес будут играть Баха, – говорит Анна.

– А в круглосуточной «Максиме» Моцарта? – мгновенно откликается Йорги. – А в центральном универмаге Вагнера? Давно пора.

– Нет, не будет ни Моцарта в «Максиме», ни Вагнера в универмаге, – невозмутимо отвечает Томас. – Не настолько всё у нас хорошо. Пока только Бах на центральном рынке, чем богаты, тем и рады. Бери, что дают.

– Вы что, серьёзно? – хмурится Йорги. – Бах на рынке? На чём его там можно играть? На электрооргане? Зачем? Какой бред.

– Да нет, вроде, не на электро, – говорит Томас. – На самом обычном, только довольно компактном. Его привезут. И ещё на аккордеоне, который, теоретически, тоже немножко орган. В городе фестиваль аккордеонной музыки, или что-то вроде того; неважно. Важно, что на рынок Халес приволокут орган и будут играть Баха. По-моему, такое нельзя пропустить.

А Анна достаёт из сумки буклет фестиваля, где на бирюзовом фоне изображён летящий аккордеонист.

Перейти на страницу:

Все книги серии Миры Макса Фрая

Карты на стол
Карты на стол

Макс Фрай известен не только как создатель самого продолжительного и популярного сериала в истории отечественной fantasy, но и как автор множества сборников рассказов, балансирующих на грани магического и метареализма. «Карты на стол» – своего рода подведение итогов многолетней работы автора в этом направлении. В сборник вошли рассказы разных лет; составитель предполагает, что их сумма откроет читателю дополнительные значения каждого из слагаемых и позволит составить вполне ясное представление об авторской картине мира.В русском языке «карты на стол» – устойчивое словосочетание, означающее требование раскрыть свои тайные намерения. А в устах картежников эта фраза звучит, когда больше нет смысла скрывать от соперников свои козыри.И правда, что тут скрывать.

Макс Фрай

Городское фэнтези

Похожие книги