Третья стража

– И вот что самое интересное, – вновь обратился к портрету Грибачев. – Мы, уважаемый Николай Александрович, им нужны! Мы, земляне, существа несовершенные и, можно сказать, даже низкие в сравнении с жителями звезд! Однако нужны. Прямо не говорят, но концепция вырисовывается такая: чтобы избежать стагнации, сообществу разумных необходимы свежая кровь, приток новых идей, оригинальный взгляд на вещи, которые вроде бы стали привычными. Цивилизация в Галактике жива постольку, поскольку пребывает в непрерывном развитии, а этот процесс надо поддерживать. Спросим: как?.. Творческий потенциал каждой расы с течением лет иссякает, галактической культуре требуется инъекция, и сейчас это мы, новый рассадник гениев. Непростой этап! Ибо одни смотрят в будущее и понимают необходимость перемен, другие же довольны тем, что есть, и опасаются конкурентов. Диалектика, коллега, диалектика! А мы попали между этих жерновов, и результат – большая тайна. В пыль перетрут?.. Или все-таки будет мука для завтрашних хлебов?.. Что скажете, Николай Александрович?

Но Бердяев безмолвствовал. Пребывая в иной реальности, в том измерении небытия, куда попадет со временем каждый, он, вероятно, знал ответы на все вопросы, но поделиться этим знанием не мог. Такова участь мертвых: все понимать, все знать, но молчать.

* * *

Тело Иниго Лопеса опустили в неглубокую яму и быстро забросали землей, соорудив маленький холмик. Немногие проводили умершего в последний путь: два индейца, служивших при кладбище могильщиками, священник падре Хоакин и дочь Мария, девушка лет пятнадцати. Иниго Лопес был беден, а у бедных мало друзей.

Близился вечер. Могильщики вскинули лопаты на плечи и быстро удалились, за ними, пробормотав последние слова молитвы, ушел священник. Он явно не собирался утешать дочку умершего: прибыли никакой, а ее отцу и так было оказано благодеяние – его похоронили за счет общины. Мария осталась одна. Опустившись на колени у могилы, склонив в отчаянии голову, она молилась, пока совсем не стемнело. Она просила Господа забрать ее туда, где находился сейчас отец – вероятно, в чистилище, ибо грехов, достойных ада, за Иниго Лопесом не замечалось. Трудился поденщиком, выпивал, как все, сквернословил, иногда поколачивал дочку, но в общем он был неплохим отцом и даже позаботился, чтобы Мария ходила в школу.

Теперь о школе вспоминать ни к чему – другая жизнь, другие заботы. Мария считалась достаточно взрослой, чтобы наняться служанкой или хотя бы уборщицей, но ни те, ни другие, включая официанток, прачек и посудомоек, в Хопельчене не были нужны. Нищий, забытый богом городок в джунглях, в восьмидесяти километрах от побережья и цивилизации – какие тут служанки?.. какие уборщицы?.. Впрочем, занятие нашлось бы, и, думая об этом, Мария сжималась в ужасе. В знойных краях девушки расцветают рано… К тому же Марию считали хорошенькой, и кое-кто из взрослых мужчин бросал на нее весьма откровенные взгляды. Глупой она не была и понимала, что ее ждет.

– Дитя мое, – раздался голос за ее спиной.

Мария в страхе обернулась. Мужчина! Высокий и, наверное, сильный – от такого не отобьешься… В сгустившихся сумерках его лицо казалось белесым расплывчатым пятном, но девушка разглядела, что он в хорошей одежде – вроде бы в костюме и шляпе, какую носят люди с севера. От него приятно пахло – не потом, не спиртным, а какими-то другими ароматами. Должно быть, цветами, решила Мария, чувствуя, как проходит страх.

– Не бойся, дитя мое, – произнес незнакомец и положил ладонь ей на голову. – Я знаю, ты потеряла отца… знаю, что ты в отчаянии, знаю, о чем ты молилась… – Сделав паузу, он сказал со вздохом: – Здесь у вас жестокий народ…

Странно, но Мария совсем успокоилась. Наступала ночь, кладбище для бедняков Хопельчена было безлюдным, и этот человек, взявшийся словно бы ниоткуда, мог сотворить с ней любые мерзости. Но голос его звучал тихо и ласково, а от ладони струилась приятная прохлада.

– Кто вы, сеньор? – спросила она.

– Тот, кто послан тебе в утешение, – прозвучал ответ.

Сердце Марии замерло.

– Ангел? Ангел Господень?

– Ну, в каком-то смысле… Я не в силах воскресить твоего отца или отправить тебя туда, где он пребывает – последнее было бы слишком жестоко. Но если ты хочешь уйти из этого города, из вашего мира, я помогу.

Девушка вздрогнула.

– Уйти куда, сеньор?

– В добрую страну, к добрым людям, где ты никогда не узнаешь страха и голода. Они тебя ждут. Может быть, какая-то пара примет тебя в семью, станет для тебя отцом и матерью, будет о тебе заботиться… В любом случае ты не останешься одинокой.

– Я поняла, – сказала Мария. – Вы, сеньор, не ангел, вы американо и ищете детей для тех, кому Господь не дал потомства. Но я уже не ребенок. Кто согласится меня удочерить?

Незнакомец негромко рассмеялся.